Дети меланхолии

Ее ждали девушки, продюсер журнала, секретарь. Они одновременно кричали, просили, требовали. Полина взяла фотоаппарат, здесь она режиссер и ее партия главная. Она была спокойна, внимательна, ненавязчива, говорила мало, не реагировала на шутки и претензии. Окружающие успокоились и двигались так как нужно было ей. Полина не сразу заметила сидящего в углу красавчика.

Такому бы сниматься в голливудских блокбастерах, правильные черты лица, завораживающие глаза, обворожительная улыбка.

Телефон Полины зазвонил и опять, но уже не так сильно заболел левый бок.

– А вы почему не участвуете в съемках? – недовольно спросила Алена красавчика.

– Хм, – сказал он.

И Полина почувствовала, как все сразу перестали говорить и уставились на нее.

– Я ваш новый босс, – просто сказал красавчик, – Александр Сергеевич.

Кто-то рассмеялся, и осколки разбитой тишины посыпались вместе со звоном вниз.

– Вам звонят», – сказал Александр Полине, пока остальные подчиненные разбегались в разные стороны. Полина подняла трубку.

– Привет, ты случайно взяла мой телефон, – сказали в трубке очень вежливо, как будто постучались.

Полина глянула на Александра, телефон и сказала позвонившему: Я приеду попозже, а может и раньше если меня сейчас уволят. И нажала отбой. Александр улыбнулся: Мне не за что вас увольнять! Вы хорошо работаете.

Полина кивнула головой, извинилась и ушла в свой кабинет фильтровать свои фотографии. Через час, другой Полина спустилась в кафе чтобы выпить кофе и единственный свободный столик был занят ее боссом. Он махнул ей рукой как старой знакомой.

Полина села рядом с ним и только когда ей принесли заказ, поняла, что они оба не сговариваясь заказали одинаковое. Александр тоже заметил это и улыбнулся. Еще минутка и она возьмет его за руку, такой он свой и родной. Да, что с ней такое? И этот запах, и в голове опять закрутились песни.

Полина закрыла глаза и увидела Аленку, рыдающую над Иваном.

Зазвонил в кармане ни ее телефон. Полина съела, выпила и ушла не прощаясь, да и боссу как раз звонили. Они не говорили.

Полина вышла на улицу чтобы поймать такси и услышала крик.

– Дура, ты зачем лезешь под колеса?! Из-за тебя, в тюрьму садиться? – и к ней бежит толстый мужик, какие-то люди, босс, Аленка, ну все она сходит с ума. Александр взял ее на руки, Полина смотрела ему в глаза. Левый бок болел и болел. Она закрыла глаза. Открыла и увидела чистое поле. Цветы, тонкий горький аромат полыни стягивающий как чьи-то руки.

Открыла.

Александр тихонько гладил по голове:

– Мне тоже снится этот сон, и запах, и песни. Ты мой, Иванко, любы мой.

– Алена…

Саша кивнул.

Полина заплакала.

– С тобой все в порядке, Полина, ты просто упала. А этот таксист очень похож на моего отца.

– Этого не может быть, мне кажется мы все-таки сбежали тогда, он не убил меня. Бред какой-то.

– Ну что жива? – спросил таксист, – Ох и напугала ты меня девонька, – Куда везти? В загс? В больницу?

Саша с Полиной переглянулись, и одновременно увидели улицы, таксиста, людей, чистое поле, чувствуя запах полыни, костров и песен, разбивающих сердце.

История моих родителей

Я родилась потому что звезды и небо были частью не только Вселенной, но и моей семьи. Отец еще подростком строил телескопы и часами мог смотреть на звезды. Моя мать читала книжки, рисовала, танцевала и никакого внимания не обращала на этого вихрастого худощавого малолетку, хотя сама была старше только на год.

Она мечтала вырваться из маленького городка, от тихой и монотонной жизни, возможности работать на одной из двух фабрик, места где все тебя знают всю жизнь, и ты их знаешь тоже.

Танец был ее билетом в мечту.

Она уже выигрывала и не раз в своем и ни только городе всевозможные конкурсы, ее снимали на телевидение, писали в газетах. Ее хотели взять танцовщицей в знаменитую группу. Она должна была поехать на пробы.

Ее подружка Женя везла ее в своем автомобиле, смеясь рассказывала: Ты бы видела его лицо. Я пыталась его поцеловать, а он испуганно мне треплется про большое созвездие медведицы.

Это все что запомнила моя мать в последние минуты.

Потом она видела свет, тоннель, почувствовала любовь, увидела еще какие— то картинки и проснулась от боли. Болело все от кончиков пальцев до корней волос. В тот день она увидела свое лицо, правую ногу, чуть ли не заштопанную во всех местах и поняла можно попрощаться с мечтой навсегда.

Через пару дней к ней в палату с цветами пришел мой отец, он был в костюме клоуна падал, наступая на свои туфли, говорил смешным голосом, читал детские стишки. Соседки, которые были с мамой в палате смеялись, принимая шарики в виде цветочков, зайчиков и непонятных существ.

Мама грустно смотрела в окно.

Рядом на больничной тумбочке лежали ее любимые «Мастер и Маргарита», «Ромео и Джульетта», «Джейн Эйр».

Клоун, мой отец посмотрел на все это и попросил писклявым детским голосом выпуская из носа мыльные пузыри: «А букварь у тебя есть? А то я совсем читать не умею». Мама почему-то рассмеялась, хотя совсем не хотела и сказала, пытаясь его скопировать: «Нет».

Клоун обиделся: «Передразниваешь?» – достал из ее уха пищалку.