Дети перестройки

Конечно, он мог бы не тратить попусту дар убеждения, если бы не одно «но». Василий Митрофанович не любил пить в одиночку. Ну, не получал он удовольствия, оставаясь тет-а-тет с бутылкой. Ему нужен был оселок, точило, на котором можно было бы оттачивать сталь своего красноречия, блистать широтой и глубиной нестандартного мышления и остатками эрудиции былой. Маня, как никто другой, подходила на эту неблагодарную роль. Высокопарные застольные речи сожителя она благоговейно выслушивала, не позволяя себе перебивать их даже короткими репликами.

Стараясь придать голосу твёрдость и убедительность, Нищета сделал робкую попытку за фальшивой бодростью скрыть собственную неуверенность и ноющий страх. Глубоко в душе он разделял опасения женщины. Непредсказуемость последствий приёма голубой жидкости внутрь организма пугала, но дешевизна и солидный объём продукта, помноженный на непреодолимое желание выпить, подавляли логику здравого смысла. В короткой внутренней борьбе за явным преимуществом победу одержало желание. К тому же, вдвоём экспериментировать было не так боязно.

– Отбрось сомнения, любовь моя? – мягко, но настойчиво уговаривал он Маню. – Рецепт, поверь мне, простой и в тоже время надёжный как родословная английской королевы.

– Так-то оно так…, – подозрительно косясь на льстивого сожителя, продолжала упорствовать в своём заблуждении Маня.

Выпить ей хотелось нисколько не меньше, чем Василию Митрофановичу, но неизвестность пугала. Наслышавшись страшных историй об отравлениях, судорогах, потерях зрения и прочих подобных ужасах, довольно часто случавшихся с побирушками, нищими, бомжами и прочей подобной публикой, она жаждала хотя бы каких-нибудь, пусть даже самых минимальных гарантий того, что в этот раз её минует чаша сия.

– Не убедил, понимаю. Тебе нужны более веские аргументы, – сдался Нищета, судорожно выискивая в закоулках своего изощрённого по части всяких ухищрений и придумок мозга аргументы, способные переубедить испуганную женщину. – Чего только не сделаешь ради сохранения в семье хрупкого ростка доверия. Будь по-твоему. Открою тебе тайну происхождения этого изумительного по своим вкусовым качествам лечебного напитка. Ты не поверишь, но он добыт из местного целебного источника под названием магазин «Стройматериалы». А бьёт ключом конкретно в отделе «Бытовая химия». Уразумела? Не спорю, – торопливо продолжил он, заметив, что Маня с испугом отодвинула пузырёк на край стола, – в чём-то ты права. Для непосвящённых эта живительная влага закодирована как средство для обработки деревянных покрытий. Но обращаю твоё внимание на ключевые слова – спиртовой раствор! Вот в чём, собственно, и заключается главное его преимущество перед известными минеральными водами. Короче говоря, товар без обмана. Ёмкость – литр. Цена смешная, ниже рыночной сантиметров на двадцать, что в стоимостном выражении весьма существенно для нашего скромного семейного бюджета. А поскольку, как мне известно, ты не состоишь в обществе трезвости, я взял две. Доза терапевтическая и где-то даже лечебная. Так что можно смело принимать вовнутрь, даже если у тебя там нет ничего деревянного.

Маня, внимательно прослушав монолог, к своему величайшему огорчению, признала аргументы сожителя неубедительными. Но неуёмное желание выпить, охватившее каждый похмельный нейрон её мозга, росло в геометрической прогрессии, нивелируя остатки страха, и вскоре окончательно рассеяло сомнения. Решение было принято бесповоротное, пересмотру и корректировке не подлежало.

– Я такая слабохарактерная, меня так легко уговорить, – кокетливо заворковала она, скрываясь за дверью, ведущей в кухню.

Донесшиеся до слуха Нищеты возня и звон посуды возвестили о начале приготовления к трапезе. Прошло несколько томительных минут ожидания. Маня явно затягивала и усложняла привычную процедуру. Василий Митрофанович нетерпеливо барабанил пальцами по столу, выказывая крайнюю степень раздражения непростительно медленными действиями хозяйки. Наконец через семь минут тридцать секунд его терпение лопнуло.

– Какие у нас опять проблемы? – заорал он, злобно подпрыгивая на стуле. – Мы сегодня похмелимся или трезвость теперь у нас – норма жизни?

– Да иду уже, иду, не шуми, – отозвался из-за двери Манин певучий голос.

Вскоре и сама она возникла в дверном проёме, неся в правой руке миску, которую с большой натяжкой можно было классифицировать как эмалированную с несколькими картофелинами в мундирах, солёным огурцом и небольшим ломтиком хлеба. Другая рука, изуродованная полиартритом, придерживала пару грязных стаканов. Семеня отёчными ногами с изяществом перекормленной утки, она пересекла комнату и, аккуратно расставив посуду на столе, присела на край стула.