Дети Вечного Жида, или Увлекательное путешествие по Средневековью. 19 рассказов странствующих еврейских ученых, купцов, послов и паломников

Есть еще один обычай в этой арабской стране. В пятницу все мужчины идут в баню, а по возвращении женщины подают им вино, которого они выпивают вдоволь. Затем им сообщают, что ужин готов, и он съедается засветло, до наступления сумерек. После этого все идут в синагогу, чисто и опрятно одетыми. Служба начинается с псалмов и благодарственных молитв; вечерняя молитва продолжается два часа после наступления сумерек. Пo возвращении домой евреи повторяют Киддуттт и съедают кусочек хлеба величиной с оливу и после еды произносят благодарственную молитву. Во всем этом районе Минха читается по пятницам, в уединении. В Иерусалиме ашкенази (германцы) искоренили этот обычай, и Минха с вечерней молитвой произносятся с миньяном (в ограниченном кругу мужчин старше 13 лет. – Пер.), как и у нас. Едят они ночью; вечерняя молитва читается только после появления звезд. В этих местах Шаббат соблюдается более строго, чем в других; никто не выходит из дома, можно лишь посетить синагогу или Бет Хамидраш (дом обучения). Не стоит говорить о том, что в Шаббат никто не зажигает свечи и не разжигает потушенный огонь, этого не делают даже неевреи. Все, умеющие читать Священное Писание, читают его целый день, как только проспятся от выпитого вина.

В Александрии живет около 25 еврейских семей, и там есть две старые синагоги. Одна – очень большая и немного разрушенная, другая – поменьше. Большинство молится в небольшой, поскольку она носит имя пророка Илии; говорят, что однажды он явился кому-то в юго-восточном углу, где теперь постоянно держат зажженный огонь. Мне говорили, что 20 лет назад он снова явился одному старцу. Истина известна одному Богу! Во всех арабских странах никто не входит в синагогу в обуви. Даже, приходя в гости, оставляют обувь снаружи у двери, и все располагаются, сидя на матах или коврах, постеленных на землю.

Александрия – очень большой город, окруженный стеной и морем, хотя две трети его разрушены и во многих домах никто не живет. Населенные дворы покрыты мозаикой, в центре этих дворов растут персиковые и финиковые деревья. Все дома большие и красивые, но жильцов в них мало из-за нездоровой атмосферы, которая царит уже много лет. Говорят, что люди, не привыкшие к этому воздуху и пробывшие в Александрии даже недолго, умирают или, по крайней мере, заболевают. Большинство местных жителей страдает от болезней глаз.

Купцы прибывают сюда отовсюду, и сейчас там четыре консула: Венеции, Генуи, Каталонии и Анконы, и купцам всех стран приходится иметь дело с ними.

Христиане обязаны запираться в своих домах каждый вечер; арабы вечером закрывают улицы, а утром – открывают. То же самое происходит в пятницу с полудня до вечера. Пока арабы находятся в своих молельных домах, христиане вынуждены сидеть дома, а если кто-то покажется на улице, то ему придется пенять на себя за то, что с ним плохо обошлись. Царь Египта получает огромные прибыли в виде экспортных и импортных пошлин на товары, прибывающие в Александрию, поскольку налоги здесь очень высоки. Даже за привезенную валюту необходимо платить 2 процента пошлины. Что касается меня, то милостью Божьей я был избавлен от уплаты въездной пошлины на мои деньги. Египетские сборщики налогов не подвергают контрабандистов какому-либо особому наказанию.

Я провел семь дней в Александрии, оставив свои вещи, которых было совсем немного, на корабле, прикованном безветрием к гавани Букари. Так случилось, что как раз в это время в Александрии находился человек, который дал обет отпраздновать еврейскую Пасху в Иерусалиме с женой и двумя сыновьями. Я присоединился к ним и поехал вместе с ними в Иерусалим на верблюдах. Я попросил р. Моисея Грассо забрать мои вещи с корабля и отправить их в Каир. В Розетте на Ниле мы погрузились на речное судно. По обоим берегам Нила тянулись города и деревни, красивые, большие и густонаселенные, но не имевшие укреплений.

Два дня, из-за отсутствия ветра, мы провели в Фуа. Это большой и красивый город, где рыбу и овощи можно было купить почти что задаром. Далее мы прибыли в Булак, с которого уже начинается Каир. На Ниле я видел крупных лягушек, которых местные жители называют эль тимса (крокодил); они крупнее медведя, и на их шкуре видны пятна. Моряки с нашего корабля утверждали, что бывают особи в два раза крупнее. Эти лягушки сохранились со времен Моисея, как утверждает в своем комментарии Нахманид. Нил здесь широк, а воды его пресные, но очень мутные. Та часть реки, по которой мы плыли, была лишь протокой, а другая часть проходила через Дамьетту и впадала в море.