Дети закрытого города

— Он сделал это специально, чтобы я подняла шум. Я же видела, они весь этот спектакль придумали заранее. Отрепетировали и показали мне.

Мороз снова побежал по коже, хотя ещё стоя у окна в подсобке Вета всячески уговаривала себя успокоиться. Оказывается, как мало надо для страха — журнал выпал из рук, и всё. Страх шершавым языком лижет коленки.

— Ты права, — выдал Антон, притормаживая на светофоре. — Не нужно сразу таких радикальных мер. Дети! Знаешь, поступи лучше, как все нормальные учителя. Позвони родителям и нажалуйся как следует. А в понедельник можно и к директору.

Демонстрируя решительность, он стукнул кулаком по рулю.

— Я всё равно не собираюсь делать вид, что ничего не случилось, — тяжело произнесла Вета. Язык ворочался еле-еле. — Иначе разойдутся от безнаказанности ещё больше.

— Ты знаешь его телефон?

Она отрешённо кивнула, вовсе не надеясь, что Антон увидит. Но он обернулся.

— Вот и хорошо. Сейчас приедем, и сразу позвонишь. — Он многозначительно помолчал, а может, ждал её реакции, но не дождался. — И вообще, чур, сегодня ко мне едем. Там хоть еда есть.

Вета усмехнулась. Судя по пейзажу за окном, они давно уже выехали за пределы кварталов, которые она успела изучить. Из-под ресниц она наблюдала, как проплывают мимо оранжево-белые новостройки. Потом потянулся пустырь, бросился влево, и снова начались дома.

— А с остальными как? — устав от долгого молчания, поинтересовался Антон. — Лучше или хуже?

— Остальные восьмые классы просто срывают уроки. Что с ними делать? — Она дёрнула плечом. — Я даже не слышала своего голоса. И завуч сегодня, как назло, после обеда из школы ушла. Я на их уроках просто молча сидела. Силы кончились.

Она дохнула на стекло и в запотевшей кляксе нарисовала дерево с красивой разлапистой кроной. И задумалась, как бы изобразить повисшие души. Облизнула пересохшие губы.

— Знаешь, на самом деле, всё уже и так плохо. Хуже некуда. Если бы они по-прежнему кричали и кидались учебниками, я могла бы обманывать себя, что они просто хулиганы. Но они уже не играют. Они, по-моему, идут на смерть. Против меня.

Типовая высотка и пятый этаж — квартира Антона мало чем отличалась от её собственной, разве что кухней была развёрнула на восток, а не на запад. В прихожей на широкой приземистой тумбе стоял телефон. Вета увидела его сразу, и сердце тут же окатило кипятком от предстоящих разбирательств.

— Ты только маму позови к телефону. Знаешь, как её зовут? — Он наверняка заметил её остановившийся взгляд.

— Почему?

— Ну! — Антон повесил куртку в шкаф. — Вряд ли ты так долго общалась с его отцом, чтобы узнать по голосу. А если сам Арт подойдёт к телефону и поговорит с тобой? Родители так ничего и не узнают.

Вета стянула туфли и, шевеля затёкшими пальцами, встала у телефона.

— Ты прав, — первый раз искренне сказала она и подняла холодную телефонную трубку.

Ежедневник лежал в сумке, и она несколько секунд искала нужный номер среди беспорядочных записей. «9 сентября — экскурсия по городу!» — кричала пометка красными чернилами — других в тот момент не оказалось под рукой. «Сдать тематические планы», — аккуратно выведенные буквы, на собрании у Лилии больше нечем занятья, приходится вырисовывать эти буквы. Округло, долго, выслушивая бесконечные требования.

«Нанна», — значилось внизу страницы. — «Григорий Львович Майский».

И пять цифр.

— Я не записала её отчество, — раздражаясь на саму себя, бросила Вета, прижимая гудящую телефонную трубку к бедру.

Антон выглянул из кухни, донельзя озадаченный.

— К магам обращаются только по имени. Ну, прибавь «леди», если хочешь совсем официально.

— Леди, — попробовала на вкус Вета и сморщилась от непривычности слова, поднося трубку к уху. — Леди Нанна. Они меня за сумасшедшую не примут?

Но было поздно раздумывать. Как только замолчал вращающийся диск, оборвав гудок, в трубке прозвучал далёкий мужской голос.

— Слушаю.

Вета помолчала секунду, пытаясь понять, говорит с Артом или с его отцом. Не различила.

— Леди Нанну пригласите, пожалуйста.

Зашипели, замялись на той стороне провода.

— Её нет сейчас. А кто её спрашивает?

«Вдруг правда отец», — мелькнуло в голове Веты. Она не видела его и не знала, как он говорит, но воображение злобно рисовало Арта, корчащего перед зеркалом суровую мину.

— Так кто?

Она замолчала, поняв вдруг, что не знает, как ответить.

— Может, передать ей что-нибудь? — решили за неё.

— Нет, спасибо, я перезвоню, — пообещала она и трусливо бросила трубку.

Вета опёрлась руками на тумбу и нависла над ней, как будто в светлой лакированной поверхности пыталась рассмотреть надписи. В прихожей было сумрачно: сюда еле пробивался свет из комнат. Да и какой свет — солнце закатывалось за многоэтажки, оранжевым и красным разрисовывая чужие стёкла.

Антон включил свет на кухне и хлопал дверцами шкафчиков, а Вета не могла отделаться от приторно-кусачего чувства, что за ней наблюдают. Заглядывают в окна — да это же пятый этаж! — и слушают разговоры через щёлочку в двери. Тихо посмеиваются.