Дети закрытого города

Обои были розовые в выцветший цветочек. В зеркале на противоположной стене отражался её сгорбленный силуэт — Вета сидела в углу прихожей, спиной привалившись к тумбочке, и край вязаной салфетки щекотал ей шею.

— Я понятия не имею.

— А правда, что ты уезжаешь в закрытый город? — выпалила Мирка на одном дыхании, как будто боялась забыть и не договорить вовсе. И Вета представила, как она жмурится от удовольствия и страха.

Вета полюбовалась в зеркале на свою кривую ухмылку. Что самое вдохновляющее в этом отъезде — и Мирка, и Ми, и все остальные будут судачить, но их сплетни раз и навсегда окажутся очень далеко от Веты.

— Да.

— Ой, а я так рада за тебя. Слушай, ты первая из нашей группы нашла хорошую работу. Платят прилично, наверное, да? И квартиру сразу дадут. Ты приезжай потом, расскажешь, что да как. — Она приглушённо захихикала, словно прикрыла телефонную трубку.

— Обязательно расскажу.

— Слушай, а ещё можно спросить?

— Извини, я спешу. Нужно собирать вещи, сама понимаешь, — хладнокровно оборвала её Вета и, не расслышав слов прощания, положила трубку. Хватит на сегодня откровений.

Хоть дел у неё не было, а последний день в пыльном августе тянулся утомительно и бесполезно. За глупыми воспоминаниями и телефонными звонками. Вета перебирала старые тетрадки и складывала их в большую коробку из кладовки — пусть пылятся.

Под руки попался выпускной университетский альбом. На первой же фотографии — пятнадцать девушек, причёсанных и накрашенных по особому случаю. Лина в красивом белом платье, которое отец привёз ей из-за границы, а Мирка была в смешном зелёном. Свое платье Вета затолкала на самое дно коробки. Она ходила в нём на занятия, а потом, вместе с тётиными бусами, надела на выпускной вечер. Просто ей было всё равно.

Пятнадцать девушек, с которыми она провела пять лет. И по которым она никогда не будет скучать. Вета бросила альбом в ту же коробку. Чего хорошего? Вечные ссоры и сплетни за спиной. Однажды они обвинили Вету в том, что она подставила Мирку.

Та, по-особенному рыжая и очень несчастная сидела в углу коридора, на полуразломанном стуле, над зачёткой. Вокруг неё собрались остальные, и стоило Вете подойти, четырнадцать пар глаз ненавидяще уставились на неё.

— Между прочим, это ты писала отчёт за всю группу, — заявила Лина, вскидывая голову вверх — гордо. Сумочка у неё сегодня была — высший класс, белая, с аппликацией из кожаных лилий. Такую не купишь у них в городе.

— Я, — согласилась Вета, всё ещё надеясь на благодарность. Она не была доброй самаритянкой, она просто не могла доверить свою итоговую оценку по биохимии кому-то другому, потому и взяла на себя обязанность.

— Так это ты не вписала туда Миру?

Та трубно высморкалась.

— Ей теперь зачёт автоматом не ставят! Из-за тебя, между прочим. — Лина подбоченилась, Вета тоже.

— Так пусть сдаёт, раз не ставят. — Она дёрнула плечом. — Я что, за все ваши оценки должна отвечать?

— Я не сда-а-ам, — протянула расстроенная Мирка, натирая до красноты глаза рукавом шерстяной кофты.

Вокруг раздались возмущённые фырканья. Кое-кто из девушек, конечно, предпочёл остаться в стороне — им-то уже поставили зачёт, чего напрасно сотрясать воздух, — но некоторые тут же приняли сторону Лины.

— Нет, ты пойди к Елене Эдуардовне и разберись. Скажи, что Мирка тоже отчёт делала, — повелительно ткнула пальцем Лина и попала Вете в пуговицу белого халата — та явилась на зачёт прямо из лаборатории и уж точно была не ровня разукрашенным надушенным одногруппницам.

— Иди и сама разбирайся, если такая воительница за справедливость. — Вета брезгливо отодвинула от себя её палец. — Зачётку мою отдайте.

Лина поджала губы. Ко всем прочим своим недостаткам она была ещё и старостой. Вечно опаздывающей, пропускающей выдачу стипендии и путающей аудитории. А теперь её модельная сумка топырилась под весом зачёток.

— Нет, ты иди и разберись. — Сузила она и без того узкие по-восточному глаза.

Мирка просительно посмотрела на Вету. Крупная слеза висела у неё на носу, как микролитр красителя на кончике пипетки — Вета вспомнила о брошенном эксперименте и развернулась, чтобы зайти на кафедру.

На кафедру она, конечно, зашла, и Елену Эдуардовну там не обнаружила, но дозвонившись ей домой — ах, непозволительная наглость — попросила ещё раз посмотреть отчёт. И представила, как близоруко щурясь и шурша страницами, та листает толстенькую пачку листов. Она охнула, обнаружив в самом конце списка вожделенную фамилию.

— Ой, простите пожалуйста, я, наверное, не заметила. Пусть подойдёт завтра, я всё ей поставлю.

Вета вернулась с хорошей новостью в коридор, и Мирка на радостях кинулась ей на шею, а все остальные не шевельнулись, только взгляды отводили. Такие вот ссоры по углам.