Детям до шестнадцати

Пока Саня думал, что хуже – крысы из сказки или снорки из игры, кое-что изменилось. Тьма уже перестала быть стопроцентной, в ней понемногу разгорались маленькие разноцветные огоньки. Красный, оранжевый, жёлтый, зелёный, голубой, синий, фиолетовый. Да это ж как радуга! – сообразил Саня. Только радуга, полоски которой оторваны друг от друга и слиты в светящиеся шарики. Почти как шаровые молнии, про которые он зимой смотрел фильм в сети.

– Видишь огни? – голос Лёши донёсся справа, чуть выше зелёного шарика.

– Ага! – отозвался Саня. – Вижу. А что?

– Значит, уже начинается, – ответил Лёша. – Огоньки – это мы и есть. Ну, то есть наше волшебство. Раз ты их увидел, значит, в тебе уже открылась… ну как бы дверца, чтобы принять силу. Ты сейчас не суетись, не волнуйся, сам всё почувствуешь, само всё получится.

Голос у него, однако же, был напряжённый, как у хирурга, делающего сложную операцию. Во всяком случае, если судить по кино. А уж кино всякого Саня насмотрелся…

Однако происходящее ничуть не походило на кино. Даже в самых захватывающих, берущих за душу фильмах не было того звенящего волнения, которое сейчас пронизывало тьму. Саня почувствовал, как по спине бегут мурашки, а кончики пальцев начинает пощипывать. Так бывает, когда зимой забыл перчатки, руки превратились в ледышки, а потом ты пришёл в тёплую квартиру, и…

И разноцветные шары сдвинулись с мест, сблизились, потом слились воедино – кажется, при этом раздался звон, как хрусталём о хрусталь – и вот уже вместо семи маленьких шариков один большой, белый, дышащий сухим жаром… такой жар был в бане у Овсянниковых.

Потом белый шар не спеша поплыл к нему, и пришлось напрячь всю волю, чтобы не отшатнуться. Шар одновременно вызывал и страх, и восторг. Одна Санина половинка хотела закрыться от него на тысячу замков, а другая, наоборот, стремилась распахнуть ему тысячу дверей.

И вторая половинка победила! Шар приблизился к Сане вплотную, но не обжигал, а вёл себя как утреннее солнце, которое уже греет, но пока не печёт. Сейчас он уже не был таким огромным, сейчас он казался не больше, чем теннисный мячик. «Ну давай же, давай!» – мысленно шепнул Саня, сам не понимая, кому, и шар послушно окутал его белым сиянием – а после мгновенно втянулся внутрь, под рубашку и майку, под кожу, под рёбра. Но – не погас. Саня видел его уже не глазами, а как-то иначе, каким-то новым зрением.

И вообще всё оказалось новым. Иным стал воздух, иным стал пол под ногами, и даже тьма стала иной. В ней не возникло света, но Саня сейчас ясно видел всех семерых ребят, видел рапиру на стене и руль Аниного велика, видел, куда уходят трубы наверху, видел сквозь потолок и сквозь пол. При желании что угодно можно было сейчас увидеть… хоть голубя, сидящего на карнизе тремя этажами выше, хоть коричневый джип, припаркованный прямо возле подъезда, так, что еле-еле открывается входная дверь, хоть лежащий в пяти метрах Ванькин рюкзак, а в нём потрёпанный дневник без обложки, а в дневнике, за сегодняшнее число, 29 апреля, красная двойка по математике и грозная надпись снизу: «Сразу после майских праздников жду родителей!»

– Ну, как бы поздравляю! – нарушил тишину Лёша.

И все чуть ли не хором завопили: «Поздравляем! Поздравляем!»

Всё это было очень похоже на день рождения, только огоньков было не тринадцать, а семь, и их нужно было не задувать, а принять в себя.

Кто-то щёлкнул выключателем, загорелся свет. Обычный электрический, ни разу не волшебный.

Потом все жали ему руку (самое сильное пожатие оказалось даже не у старших, Лёши и Димы, а у Серёги), Полина чмокнула его в щёку, и Саня испугался, что её примеру последует Лиска – но, к счастью, та воздержалась от глупостей и просто по-мужски пожала ему руку.

– Ну вот, – сказал Дима, – теперь у нашей «Ладони» появился ещё один палец. – Восьмой.

– Потому что это ладонь инопланетянина, – высказал предположение Ванька.

«Или мутанта», подумал Саня, но вслух говорить не стал.

– Ну, теперь чай пить! Кто нарежет торт?

Оказывается, волнорезовцы и торт припасли, шоколадный с кремовыми розочками и вишенками.

– Круто! – восхищённо протянул Саня. – Такое ощущение, что у меня сегодня день рождения.

– А так и есть, – серьёзно кивнул Лёша. – Сегодня в тебе родился волшебник.

– То есть я уже? – Сане хотелось прыгать и орать «yes!», но он всё-таки воздержался от легкомысленностей. – Уже могу делать всякие чудеса?

– Можешь, – подтвердил Лёша. – Но пока не будешь. Потому что не умеешь, а этому надо учиться. Вот смотри, если тебе дать автомат заряженный, исправный, ты стрелять сможешь?

– А что тут не смочь? – удивился Саня. – Меня папа несколько раз на полигоны брал. Там главное чтобы от отдачи ствол вверх не вело, поправку надо делать.

– Вот-вот! – подхватил Лёша. – Тебе объяснили, как держать, что нажимать, какие поправки. А без этого ты бы не только ни во что не попал, но и вообще себе что-нибудь прострелил. А волшебство гораздо сложнее автомата Калашникова. Поэтому придётся учиться.

– Как в Хогвартсе? – нахмурился Саня. – Всякое там зельеделие, защита от тёмных сил, прорицания?