Детонация

А я не поняла, обрадовалась я или разозлилась. Потому что получить статус хоть и ненастоящего, но всё-таки доверенного обозревателя министерства никакой на самом деле не связи, а совершенно точно – обороны, как я успела мельком в моих документах заметить, мне, безусловно, польстило. А вот то, что Грэм провернул всё это таким жёстким, не оставляющим выбора образом… Вздохнула глубоко носом и медленно выдохнула. А после развернулась на каблуках, подумала, сорвала туфли и побежала в свой кабинет. Именно бегом, проклиная, кого бы вы думали?

И это я Чета считала сволочью расчетливой и меркантильной! Ладно уж, Чет именно такой и есть.

Затормозила перед дверью, взволнованно замерла, пытаясь теперь отдышаться. Подумалось, что если сейчас… что если там… Да нет, глупости. Не может его там быть. Иначе не звонил бы и сам все принёс и сказал бы лично. Хотя это ещё бо́льшая глупость. Совсем чокнусь я с вашими закидонами, ваша светлость. Где он и где я? Кто всё-таки он и кто я…

«Мы оба торопимся жить, Кэрри, и времени непростительно мало». Да уж. Только ещё одно такое поторапливание я вряд ли переживу. Угораздило разок, называется. Вот и радуйся теперь всю биографию. Ни я больше не допущу, ни он этого снова ни за что делать не станет. Всё, зачем я была нужна, – для Союза.

Осторожно толкнула дверь, будто она была заразной, та очень медленно приотворилась, почти доведя мою взбудораженность до абсурда.

Кабинет, конечно же, был пуст. Я выдохнула. Сначала. А потом почувствовала очень болезненный укол в грудь. Приоткрыв, чуть скривила рот и закусила осторожно губу. Глупо было надеяться. Конечно же, глупо.

И тут же ослепила догадка – он видит. И слышит. Он знает обо мне всё… Страшно. Или безопасно?

Взгляд метнулся по комнате, вспоминая. Подошла, почти подбежала, к окну и тронула пальцами стекло. Его заменили около двух месяцев назад, как раз когда БэБосс перевел меня в офис. Стукнула костяшками дважды – стекло как стекло. Вроде бы. Толстое, конечно. Ну так, двадцать седьмой этаж всё-таки и окна в пол.

Стекло… Треснутое лобовое в моей машине заменили в тот же день, когда в него попал камень. Пока я была у БэБосса, а автомобиль на подземной стоянке. Наверное. Сейчас уже точнее не вспомню. Слишком потрясена была откровениями руководства и очередными внезапными изменениями в жизни.

А был ли камень? Перед глазами светилась чёткая, белёсая, без паутинки, звёздочка – точно напротив лба… Дрэк… да как же это?

И сбоку – у стойки двери. Надо было быть полной идиоткой, чтобы не связать это вместе. Почему тогда только усмехнулась? Не без удовольствия, кстати: «Его светлость грехи замаливает». И решительно запретила себе обо всём этом думать.

Он сказал – четыре. Значит, были ещё и те, о которых я не знаю? Наверняка.

Это вообще-то страшно. И, как всегда, никого рядом сейчас. Хоть бы раз был кто-то. Не к Чету же лезть с откровениями. А уж тем более за утешением и поддержкой. Мальчишек я не видела с того самого дня, как выписалась из больницы. Их перевели в соседнее здание, накрыв каким-то ужасно времязатратным проектом. Перекидывались смайликами и короткими фразами в телефоне, а больше и не удавалось – то я занята, то они. Хотя я особо и не переживала, потому что объяснять хоть что-то совсем не хотелось – ни причину моего попадания в госпиталь, ни прицельное участие в моей судьбе Лэррингтона.

Самой бы кто объяснил. Потому что разум вопил: «Бежать. Прочь. И никогда не возвращаться». И я почти согласилась. Да что уж – убежала.

А он, оказывается, не бросил. Оставил нам обоим надежду? Или всё-таки государственный план? Как узнать, как теперь убедиться?

Ты же… какой же ты… Грэм! Губы сами поползли в дурацкой улыбке.

Что ж, Грэйам Александр Лэррингтонский, я тебе благодарна.

Имя коснулось губ неожиданно ярко. Желание опалило, сдавило тело внезапной волной, сбивая дыхание.

Господи, где-то же здесь есть камера, которая за мной сейчас наверняка наблюдает.

А я не знала, куда спрятать пылающее лицо. Беглым взглядом прошлась по кабинету – она может быть где угодно, хоть в лампе на моём столе, хоть над дверью, хоть в одной из папок в шкафу, который я ни разу тут не открывала. Резко отвернулась к окну, упираясь в стекло руками, прижалась к холодному лбом, пытаясь от этой напасти отдышаться, – всё было напрасно. Ей-богу, я чувствовала взгляд.

«Ты совсем сумасшедшая, Карри!»

Жажда была невыносимой, скручивая меня и мучительно терзая. И требовался мне, к сожалению, единственный, вполне конкретный мужчина.

– Совсем распустилась ты, Раввен, – прошептала беззвучно. Это точно никто не увидит. – И дрэк тебя задери, я хочу твою мрачную светлость увидеть!

Дёрнулась от неожиданности, болезненно покраснела – в мою дверь опять деликатно стучали.

– Господин командующий, леди Лэ… простите, – парень очень смутился, вытянулся «смирно» и теперь уже рапортом продолжил: – Леди Раввен во дворце. Тройное наблюдение, маяки отключены своевременно, – доложил третий её телохранитель и передал Грэму коричневую папку.