Детская библиотека. Том 91

Егор с удивлением наблюдал за переменой настроения хозяина и за тем, с какой радостью его обхаживала старуха-прислужница. Невдомек ему было, что Пелагея почти что заменила Ванюше мать, рано ушедшую и оставившую малолетнего сына сиротой. Как могла, опекала и утешала мальчонку во всех его детских горестях и сама крепко привязалась к нему, горько тосковала, когда решено было отослать отрока на военное учение, и теперь не знала, как угодить и за что хвататься, чтобы принять молодого барина самым подобающим образом.

Но вот уже собрали на стол. Пелагея суетилась, подвигая миски, чугунок со щами, горшочек со сметаной поближе к гостям. Егор, привыкнув прикрывать хозяина во всем, и тут уплетал за двоих. Иван с удовольствием вдохнул кисловатый запах щей и свежего хлеба и присоединился к трапезе. Вошла девочка лет десяти, настороженно посмотрела умными глазками на приезжих, аккуратно поставила на стол большую миску с огурцами и бесшумно выскользнула. Старуха, подливая щи гостям, никак не могла наглядеться на своего Ванюшу.

— Ох, совсем вылитый батюшка стал! А слухи ползли — сгинул, — она покосилась на руку Ивана, висевшую на перевязи.

А тот, наконец, ощутил, как по нутру разлилось блаженное тепло, телом постепенно овладевала умиротворенность.

— Да, давненько я не был здесь!

— Дома-то оно, конечно, хорошо! — подтвердил довольный Егорка.

Но тут за дверью раздалось шуршание, она чуть растворилась, и в щель просунулась нечесаная борода. Егор вскинулся было, но его неожиданно шустро опередила Пелагея: с видом грозной орлицы она подскочила к двери и живо затолкала бороду обратно. Борода сдаваться не желала, покорившись на миг силе, она ломанула во второе наступление, сопроводив маневр басовитым неразборчивым полушепотом.

— Дай хоть дух с дороги перевести, как пес голодный кинулся! — свирепела уже старуха.

— Кто там? — заинтересовался Иван.

— Да не беспокойся, батюшка, отдохни с дороги-то…

— Зови, давай!

Пелагея горестно покачала головой, однако посторонилась, и вслед за бородой в комнату вторгся ее обладатель — дворовый Тимофей. Вида он был потерянного, заговорил неловко, но торопливо:

— Ты прости, барин, но некому более пожалиться. Беда у нас, одним словом.

Мужик замялся, но на помощь пришла Пелагея:

— Поговаривают, что водяной у нас.

— Кто?! — опешил Самойлов.

Егор покачал головой и поглядел на Тимофея с жалостью, как на слабоумного.

— Да ты, батюшка, не серчай, — испугался мужик.

— Да не серчаю я, сказывай, — смягчился Иван.

Тут не выдержала Пелагея, она-то знала все в подробностях и растревожена была не меньше Тимофея. Только забота о любимом Ванюше заставляла ее молчать до поры.

— Затаскивает он девок под воду! Вот и вчера Ксеньку хватились, а сегодня нашли в камышах, прости господи, в чем мать родила. и ни кровинки.

Самойлов понял, что с блаженной расслабленностью своей он может уже начать прощаться, потому как ничего хорошего услышанная история не предвещала, и долг тайного сыщика (когда же он успел образоваться?) требовал от нашего героя немедленно начать разбирательство и выведать все до конца.

— Ну и где сия девица? — обратился он к мужику.

— Так в сарае, — заторопился тот. — Как с утра привезли. В телеге.

В комнату снова тихонько вошла девчушка, неся миску с редисом. Иван протянул руку, взял овощ покрупнее, хрустнул им и решительно поднялся с места.

— Показывай! — оборотился он к мужику.

Тот еще пуще засуетился, попятился к двери, потом развернулся и поспешил к хозяйственным постройкам. Иван, Егор, Пелагея — все направились за ним. В комнате осталась лишь Лиза — девочка-прислужница.

Возле сарая под навесом стояла телега, на которой покоилось накрытое мешковиной тело. Иван подошел ближе и приподнял мрачный покров. То, что он увидел, заставило его содрогнуться: красивое лицо убитой сохранило следы предсмертной муки, кроме того оно было настолько неестественно бело, будто его вылепили из снега. Девица была так молода и хороша собой, что у Вани сердце дрогнуло от жалости. Он, правда, тут же взял себя в руки и приступил к делу: внимательно осмотрел голову, плечи и руки трупа. Тут-то и обнаружил он явное свидетельство насилия — на запястьях девушки были глубокие порезы. Это навело Ивана на мысль.

— А что, лекарь есть поблизости?

— Кто? — не понял мужик.

— Ну врачеватель, знахарь, — пояснил Егорка.

— Так сосед наш, — подала голос Пелагея. — Какой-никакой, а от горячки Стешку лечил. Сам из дворянских кровей, а баб с мужиками пользует.

«Что дворянин — хорошо, — подумал Самойлов, — только что-то отзывается о нем старуха не больно учтиво: «Какой-никакой». Это какой? Опять загадка. Вот тебе и отдохнул, нечего сказать». Иван вздохнул и скомандовал:

— Зовите!

Потом спохватился:

— А где ее нашли?

— Так возле мостков. Там завсегда бабы белье стирают.