Детская библиотека. Том 91

— Крестьяне все, как один, уверяют, что в усадьбе сам дьявол обитает. Подходить боятся и в темное время суток вообще из дому не выходят, — продолжил Самойлов. — После того как нашли Луку мертвым, старый помещик прожил еще с неделю. Умер во время обеда, в тот момент, когда камердинер отошел за вторым блюдом. Он даже сразу не разобрал, что хозяин помер: сначала думал, что тот в размышлении сидит.

— Так что, в усадьбе нынче кто живет? — спросил Ушаков.

— Только старый камердинер с племянницей, — ответил Туманов.

— Вот что, Самойлов, — решил Андрей Иванович, — поезжай-ка ты туда да осмотрись, а я Толстому отпишу. Вызовем мы молодого барина из его плаваний, и, может, он что новое нам расскажет. Егорку с собой возьми. Он там бывал и сгодится тебе помощником, а раз в три дня отсылай его курьером ко мне с полным докладом. Иди!

Ну вот и новое задание на Иванову голову свалилось! Что ж, такая служба у него беспокойная. Хотя Самойлову она была, пожалуй, по душе. Раскрыть тайну, собрать из кусочков всю картинку происшедшего, ухватиться за ниточки и вытянуть на божий свет скрытую доселе правду — все это было весьма увлекательно, а осознание того, что он еще и на страже Отечества стоит, давало Ивану чувство заслуженной гордости, каковое само по себе немалого стоит. Он молча по-солдатски вытянулся, кивнул и отправился собираться в путь-дорогу.

Глава 2,

о почти семейных отношениях и детских обидах

Егорка починял гусиные перья и отдавался этому занятию со всем своим усердием. Лиза, бывшая причиной того, что все перья пришли в негодность, выскользнула из комнаты, дабы не попало. Он не стал долго шуметь на юную воспитанницу, достал нож и приступил к делу. Со стороны ни дать ни взять — поэт за точением перьев, никак не меньше. Наконец, Егорка осмотрел результат своих трудов, цокнул языком и победно пропел первый куплет походной песни, пропел бы и больше, но вдруг на его голову грубо нахлобучили треуголку по самые глаза. Певческое настроение разом улетучилось. Пару секунд он пытался сообразить, что, собственно, стряслось, потом понял, что увлекся и не заметил возвращения хозяина. А тот, не успев войти, нырнул с головой в сундук, пистоли вытащил, карту…

— Уезжаем куда? — решил уточнить денщик.

Собственно, подготовка к отъезду налицо, только

уточнить надо, один ли Иван собрался отправиться или его, Егора, тоже берет.

— Есть такая думка, — неопределенно высказался Самойлов, разглядывая карту. — Где же эта дорожка-то.

— И надолго? — продолжал вытягивать разъяснения Егорка.

— Кто ж его знает. — задумчиво буркнул Иван. — А ты чего сидишь? Давай вещи собирай в дорогу. И сапоги мои захвати — они там, под лестницей. Давай, давай, поторапливайся. надо девчонку нашу пристроить куда-то пока…

Он еще хотел что-то добавить, но увидел Лизу в дверях комнаты. Девочка стояла неподвижно, с охапкой дров в руках, и внимательно следила за дорожными приготовлениями. Потемневший взгляд ее не предвещал ничего хорошего.

— Лиза? — Ваня понял, что предстоит непростой разговор.

И вправду девочка с чувством швырнула дрова, резко развернулась и выбежала.

— Не в себе наша сиротка, — покачал головой Егорка.

Его немного смешило столь норовистое поведение их подопечной. Но и некоторую жалость к ней, а может, даже и неосознанную нежность он тоже испытывал. Потому поспешил добавить:

— Вас-то как любит! Негоже ее оставлять без присмотра. Я что думаю, ваша милость, свезу-ка я ее пока в монастырь, пусть монахини приглядят. А когда воз-вернемся — заберем.

А что, прав он. И как Иван сам не додумался?

— Хорошо, свези, — сказал он и поднялся.

Хотелось поскорее убедить Лизу, что ее обида напрасна. Он нашел девочку на лестнице. Она сидела, свернувшись комочком, уткнувшись носом в коленки, и не шевелилась. Иван опустился рядом на ступеньку и склонился к ней.

— Ну и что ты опять, как мышь, схоронилась?

Лиза не ответила и не пошевелилась. Тогда Ваня начал объяснять:

— Ты не подумай, мы же не бросаем тебя. Надобно по делу съездить. А что ж ты хотела, чтобы я целыми днями на печке сиднем сидел?

В ответ — лишь угрюмое сопение. Иван попробовал подойти к вопросу с другой стороны:

— Вот что, я как возвернусь, мы с тобой на ярмарку съездим. А? — Он слегка подтолкнул девочку в плечо. Та не пошевелилась.

— Лиз, Лиза, — настойчиво позвал Самойлов. — Ну что ты, глупенькая, ну не брать же мне тебя с собой?

Эти слова неожиданно возымели действие: девочка вдруг с надеждой глянула на опекуна и крепко прижалась к его руке, как бы говоря — или с собой бери, или не отпущу тебя вовсе!

Вот те на! Чего удумала! Как бы объяснить ей. — мучительно размышлял Иван. Но тут некстати на лестницу вышел Егор, радостно демонстрируя пару дорожных сапог:

— Ваша милость, сапоги-то я нашел не под лестницей!

Самойлов только рукой махнул на него — не до того, мол. Откуда-то вдруг поднялось в нем раздражение: ну почему всем нужно объяснять такие простые вещи! Ведь понятно, что он человек подневольный, что был приказ и надо выполнять. А значит, он уедет, Лиза останется, и говорить тут не о чем.