Детская библиотека. Том 91

— Значит, так, с собой тебя не возьму! Все! — отрезал он.

Девочка вздрогнула от такой перемены в голосе Ивана и внимательно посмотрела ему в глаза: это он всерьез сердится или просто пугает ее, чтобы слушалась?

— Марш к себе в комнату! Лиза! — почти крикнул Иван, распаляясь еще больше — от бессилия что-либо втолковать глупышке.

Лиза поджала губы, поднялась и убежала к себе.

— Эх, ваша милость, нельзя с дитем как с солдатом-то. — покачал головой Егорка.

— Во! Ты меня еще поучи! — в сердцах ответил Иван.

Он и сам понимал, что неправ, что надо было найти какие-то слова — добрые, нежные, что приказать куда проще, чем объяснить и понять самому. Но не умел он беседы вести с маленькой девочкой, и что творилось у нее в душе, было для него загадкой. А Егору нечего нос свой длинный в эти дела совать! И вообще, чего он тут стоит?

— Вещи собрал?

— Понятное дело, собрал!

— Ну вот и ладно! — огрызнулся Иван и пошел в комнату заканчивать приготовления.

— Собрал… — задумчиво повторил Егорка. — Куда ж нам от них деться? Вещи! Соберем — не разберем… опосля…

И, вздохнув, пошел вслед за хозяином.

Глава 3,

в которой нашего героя встречают не слишком дружелюбно

Дорога петляла по заливным лугам, изредка приближаясь к лесу. Иван пытался дремать, да карета так часто подскакивала на ухабах, что казалось, рессоры вот-вот не выдержат и лопнут. Что делать тогда в этой глуши?

— Долго еще?! — выглянул Иван из кареты, приоткрыв дверцу.

Егорка переглянулся с кучером, призывая его в ответчики.

— Верст пять, а то и шесть. — лениво отозвался тот. — Там постоялый двор будет, переночуем, потом в Щербаковку — к полудню успеем.

Самойлов недовольно скрылся в карете, откинувшись на спинку сиденья. Куда тут можно успеть, по таким дорогам-то? Хорошо еще, что дождей давно не было, а то ведь увязли бы в этих рытвинах. Но все плохое, впрочем, равно как и хорошее, рано или поздно кончается. Вот и этой дороге настал конец, и на пригорке показалась изба, довольно справная для захолустья. Около нее карета и остановилась. Остальные избенки в небольшой деревушке были кривенькими да косенькими.

Самойлов с Егоркой поднялись на высокое крыльцо и вошли. Просторная комната была полна народу. Мужики сидели молча, подкреплялись основательно, на вновь прибывших взглянули искоса. Иван подошел к скамье у входа, осмотрел уж слишком широко раскинувшегося на ней мужика и, взяв бедолагу за шиворот, подвинул. Иного выхода добыть себе место у него не было. Егорка суетился подле, да все не решался согнать девку, что вольготно расположилась на соседней лавке.

Заметив барина, дородный мужик с окладистой бородой, по всему видать хозяин постоялого двора, крикнул из-за прилавка:

— Из харчей только кислые щи остались, а ночлег на тех лавках.

Егорка подумал, что и кислые щи впору, коли у них и крошки во рту не было почитай целый день. Как утром выехали из Петербурга, позавтракав на скорую руку, так и протряслись чуть не дотемна.

— Годится, — крикнул Егорка в ответ и махнул рукой, мол, неси скорее.

Хозяин торопиться не собирался, дни в их уезде были похожи один на другой, разве что лица проезжающих менялись. А так. Куда спешить-то? А потому он, не торопясь, зачерпнул остатки щей из чугунка, налил их в глиняную плошку, взял ломоть хлеба и понес гостю.

— Ну, вставай, — толкнул он молодуху, — барин тут теперича почивать будет!

Девка подняла голову, протерла глаза и сползла с лавки. Егорка со знанием дела занял давно примеченную скамью. Хозяин поставил перед барином незамысловатые харчи, отер руки о полотенце, брошенное через плечо, встал аккурат у стола и завел беседу:

— Что, барин, издалека вы?

Егорка никак не мог взять в толк, чего лясы попусту точить. Одну-то миску принес, а вторую чего ж, еще полдня ждать?

— Издалека, издалека! — обрезал денщик. — Вот передохнем и дальше.

Поняв, что беседу новые гости поддерживать не желают, хозяин направился к прилавку, ворча себе под нос:

— На ночь-то глядя?

— Ну а что такое? — обернулся Егорка.

Не мужицкое это дело обсуждать господские планы, его дело обслуживать постояльцев по всем правилам да побыстрее, а этот, гляди, в советчики лезет.

— Может, вы и не слыхали, но по ночам здесь неладно, — продолжал хозяин.

— Что, лихие люди завелись? — поинтересовался Иван.

— А-а! — махнул рукой мужик. — Лихими людьми разве кого напугаешь? Лихие люди нынче сами бояться начали!

Ну что он все балаболит, есть хочется, аж живот подвело, а тут еще как на грех Ивановы щи так щекочут нос, что мочи нет терпеть. Вот и не удержался наш Егор, чтобы не съязвить:

— Откуда ты про такое знаешь? — подозрительно посмотрел на хозяина постоялого двора. — Али якшаешься с кем ни попадя.

— С кем ни попадя! — передразнил мужик. — Знаешь, служивый, есть-то все хотят, будь то барин или лихоимец, а уж разбирать, кто есть кто, не мое дело! Вон государевых людей хватат и без нас.

Государев человек меж тем снял пробу с похлебки, что поставил перед ним хозяин, и поморщился. Баланда, надо сказать, была не из первосортных.