Детские игры

Было видно, что Брайант все еще не согласен с ними, и Ким догадывалась почему.

– Ее возраст путает тебе все карты, – сказала она, глядя на сержанта через стол.

– И не говори…

– Если б перед нами лежала женщина лет двадцати-тридцати, ты воспринял бы ее половую жизнь как нечто естественное. Но она гораздо старше, и для тебя ее половая жизнь выходит на первый план: мол, если женщине за шестьдесят и она любит извращенный секс, то это единственная причина, по которой ее могут убить.

– Китс, и ты тоже согласен с этой хренью? – взмолился Брайант.

– Я лучше промолчу, – патологоанатом покачал головой. – Дважды в течение дня признать правоту твоего босса – это слишком даже для меня. Кроме того, хотя я и обожаю смотреть, как во время спора вы готовы вцепиться друг другу в глотки, у меня есть и другие дела, так что…

– Благодарю, Китс, – Ким направилась к двери, размышляя над тем, что только что узнала.

– Не так быстро, инспектор. Не буду скрывать – мне очень хочется, чтобы вы исчезли, но я еще не сообщил вам тот ответ, ради которого пригласил сюда.

– На вопрос?..

– О сорока семи повреждениях на кисти левой руки.

– И?.. – поторопила его инспектор.

– А мне казалось, что теперь для вас это должно быть кристально ясно, – ответил патологоанатом с хитрой улыбкой.

Неожиданно все встало на свои места.

– Линейка? – уточнила детектив, потирая левую руку.

– Когда-то косточки на левой кисти нашей жертвы постоянно подвергались воздействию острого металлического предмета.

Глава 23

Пенн затаил дыхание, когда Ирина Нориева прошла вперед для дачи свидетельских показаний. По пути она одаривала всех сидящих презрительными косыми взглядами.

И опять он не мог не обратить внимания на то, насколько разительно ее внешний вид сейчас отличается от тех двух раз, когда ему приходилось встречаться с ней раньше. С лицом, застывшим в постоянной хмурой гримасе, она всегда напоминала ему дикое животное, готовое в любую минуту броситься на свою жертву. Сегодня волосы были уложены лучше, косметика наложена более старательно, украшения подобраны с большей тщательностью. Но враждебное выражение лица осталось прежним.

Пенн внимательно следил за тем, как Ирина приносила присягу, и вдруг понял, что за все это время она ни разу не взглянула на своего мужа.

Представитель защиты встал и улыбнулся свидетельнице, которая ответила ему такой же улыбкой.

– Миссис Нориева, насколько известно суду, вы выступаете в качестве свидетеля обвинения на заседании, на котором рассматривается причастность вашего супруга к убийству.

И опять она не взглянула в направлении мужа и предпочла промолчать. Очевидно, ей посоветовали поступать так до тех пор, пока к ней не обратятся с прямым вопросом. Хорошо зная ее, Пенн мог только гадать, как долго она сможет придерживаться этой тактики.

– Ранее вы засвидетельствовали, что двадцать шестого октября прошлого года вашего супруга не было дома. Это так?

– Да.

– Вы также сказали, что не имеете понятия о том, где он провел тот вечер.

– Правильно. Я уже…

Обвинитель покачал головой, и она резко замолчала, хотя истинная Ирина Нориева уже была готова вырваться на свободу.

– И, насколько вы помните, эти сведения правдивы и соответствуют действительности?

Пенн расслабился. Такого свидетеля можно не бояться. Каждый раз, когда Ирина будет отвечать на вопрос, присяжные будут слышать лишь то, что она подтверждает свои прежние показания.

– Я уже говорила…

– Просто отвечайте на вопрос, миссис Нориева.

Мягкое замечание защитника заставило глаза женщины гневно вспыхнуть.

– Вы показали, что он ушел из дома около девяти часов вечера и возвратился около одиннадцати?

– Но я же уже это говорила…

– Действительно говорили, – согласился адвокат, – но к этому мы еще вернемся.

Неожиданно Пенн понял, к чему ведет защита, однако не знал, насколько опасно это может оказаться для всех них. Что-то подсказывало ему, что все сведется к оценке того, насколько данный свидетель заслуживает доверия, и это его напрягало. Судя по напряженным лицам коллег, они испытывали то же самое.

– А еще вы вспомнили, что он не прошел прямо в дом, а вначале заглянул в сад?

– Да, этот сукин сын…

Черт побери, джинн вырвался на свободу.

– Но вы не знаете наверняка, что делал ваш супруг в саду, не так ли?

– Он прятал эту гребаную…

– Миссис Нориева, вы действительно видели, как ваш супруг что-то прятал в саду? – обратился к ней защитник.

Пенн видел, как обвинение облегченно вздыхало всякий раз, когда защитник или перебивал свидетельницу, или прекращал ее выпады. От этого они расслаблялись, не понимая, что защитник делает это намеренно, надеясь, что все эти насмешки и остановки только все больше и больше выводят свидетельницу из себя. Он расставлял ей ловушку, в которую она с удовольствием засовывала свою голову, – после чего собирался воспользоваться этим по полной программе. Когда адвокат будет готов и когда она будет грызть удила, сгорая от желания высказаться, все барьеры будут сняты. Пенн это хорошо понимал, но ничего не мог с этим поделать.