Детские игры

Нахмурившись, он проследил, как Митч вернулся к футболке, но заговорил опять Китс:

– Все было не так.

– Но по-другому быть не может…

– Вы сейчас спорите не со мной, а с наукой, – а я только могу категорически сообщить вам, что расположение пятен крови не соответствует вашему рассказу.

– Боже, – Пенн запустил пальцы в свои кудри. Этого ему только не хватало.

– М-м-м-м-м… – промычал Митч у него за спиной.

– Ну, что еще? – не выдержал Пенн.

– И боюсь, что это не единственная твоя проблема.

Глава 64

Было уже почти восемь часов вечера, когда Ким и Брайант постучали в дверь Бет Никсон, женщины, чье крайне ограниченное присутствие в социальных сетях было подозрительно само по себе. Ей было около тридцати, а у нее имелось всего одиннадцать друзей в закрытом аккаунте на «Фейсбуке». Никаких других следов активности не прослеживалось – факт сам по себе скорее необычный, чем абсолютно неслыханный.

Открывшая дверь Бет носила серый свободный костюм, который нельзя было назвать ни пижамой, ни рабочей одеждой – просто удобный костюм. Ее светлые волосы рассыпались по плечам, лицо было бледным и без всяких следов макияжа. Неужели они только вчера сообщили этой женщине, что ее муж убит?

– Чем могу служить?

– Вы не возражаете, если мы войдем? – спросила Ким.

– Прошу вас. Проходите на кухню, – ответила женщина, рукой указав дорогу.

Ким прошла по затихшему дому.

– Мы просто заехали, чтобы проверить, не вспомнили ли вы что-то еще, – пояснила инспектор.

– А вы что, думаете, я не связалась бы с вами, если б вспомнила? – Бет сухо улыбнулась.

Ким промолчала и уселась за кухонный стол. Брайант последовал ее примеру.

В углу, с выключенным звуком, работал небольшой телевизор. Вообще весь дом был погружен в немного странную тишину, как будто находился в ожидании, что же произойдет дальше.

Бет проследила за взглядом Ким.

– Я редко смотрю что-то помимо новостей, – пояснила она, беря пульт управления. – Предпочитаю книги. А такая немая картинка оживляет комнату.

Стоун кивнула в знак понимания. Это была своего рода сублимация активности, которой явно не хватало в доме.

– У вас нет никого, кто мог бы провести это время с вами?

– Нет, есть Ленора, но она в какой-то момент может… Да вы ее сами видели. Так что поймете меня. Кэти приехала, но остановилась у Леноры.

– Вы с ней не ладите?

– Ладили ради Барри, но ее присутствие в доме, в котором его нет, выглядело бы странно. Она слишком страдает, чтобы разделить еще и мое горе.

– А у вас самой семьи нет? – не отставала Ким. Кэти была семьей Барри. Ленора тоже была его семьей, доставшейся этой женщине по наследству. Но не ее собственной.

– У меня есть брат, но мы не общаемся вот уже много лет, – женщина покачала головой. – Итак, чем я могу вам помочь?

– Мы просто опрашиваем всех близких жертвы по второму разу.

– И у вас нет никаких идей по поводу того, кто мог его убить, так? – проницательно заметила Бет.

– У нас есть некоторые версии, – парировала Ким.

Но не в этом была причина их появления в доме Никсонов.

– Простите за грубость, но что вам здесь надо? – спросила женщина, выключая телевизор.

– Миссис Никсон, это правда, что вы впервые встретились с вашим мужем на мероприятии, организованном «Брейнбокс», когда вы были еще ребенком?

– Мне было четырнадцать, – ответила Бет, как бы защищаясь. При этом она никак не среагировала на то, что Ким вообще упомянула мероприятие для одаренных детей.

– Я никого ни в чем не обвиняю, – Стоун подняла руки вверх.

«По крайней мере, не тебя, – подумала она про себя. – А вот этические взгляды твоего мужа – это совсем другое дело».

– Я видела выражение вашего лица, – сказала женщина, складывая руки на груди. – И знаю, что вы ничего не понимаете…

– Так помогите мне понять, – прямо предложила ей Ким, решив не тратить время на вранье. – Расскажите, как одаренная, умная девочка могла влюбиться…

– Когда мне было четырнадцать, я в него не влюбилась. По крайней мере, я не стала бы называть это любовью. Я на него запала – и если он испытал то же самое, то ничем не проявил себя. Понимаете, я ощутила нечто, и это осталось со мной на всю жизнь.

– И что же это было? – задала вопрос Ким, не уверенная, что сейчас не услышит рассказ о предварительной обработке подростка. – Что вы чувствовали в его присутствии?

– Он поразил меня раз и навсегда. Он умел слушать. Он позволял мне говорить и понимал, что я чувствую – понимал мои страхи, мою неустроенность, мои вспышки гнева, мою ненависть к…

– Вспышки гнева? – переспросила Ким, почувствовав мурашки на спине.

– Понимаете, инспектор, у меня не было нормального детства. С того самого момента, когда я смогла назвать все страны на карте всего лишь через час после того, как увидела ее впервые. Мне тогда было три года. На меня давили, лезли ко мне в голову, изучали. Меня забрали из школы и изолировали от всех. Каждую минуту бодрствования я должна была учиться, и знаете что?.. Иногда это выносило мне мозг.

– А Барри помог вам разобраться в себе? – поинтересовалась инспектор.