Детский Мир

Едкий кашель и озноб привели ее в чувство. Роза лежала на земле, вдыхая какую-то пыль. Была спокойная, теплая, летняя ночь в пригороде Грозного. Где-то квакали лягушки, лаяла собака, запели первые петухи, тоскливое «чоп-чоп» издавал сыч, над ухом завис назойливый комар. Она тяжело встала, долго не могла понять, где очутилась? И лишь спустя какое-то время, придя маленько в себя, она вспомнила все по старой памяти. Покойный отец Гуты был человеком прижимистым, да хозяйственным, мастеровым. Это он по округе, то на свалке, либо там, где плохо лежало, таскал отовсюду металл — будь то арматура, лист, или просто болванка, и из этих кусков, а жили они туговато, он как смог сварил сарай, с виду ущербный, но очень прочный — в войну не прошибло. Раньше в этом сарае держали скот, овец, кур и всякий скарб. Теперь этого всего и в помине нет: сарай внешне шифером облицевали, внутри цемент, еще стройматериал, какое-то барахло — и она.

Осмотрелась Роза по всем сторонам сарая, благо щелей много, сориентировалась на местности, здесь жила. Кругом темнота, видимо, на ночь в пригороде свет отключили. Да двор Туаевых озарен — генератор рычит. Рядом с сараем соседский дом, и она знает, там старики живут, всю войну пережили.

— Помогите! Орц дала![22] — на обеих языках заорала она, даже называя имена стариков.

Однако, кричать, как хотелось, не получилось. Оказывается снаружи был охранник.

Он моментально заскочил в сарай; бить не стал, лишь пригрозил прикладом, вызвал какого-то Тугана по рации. Туган имя чеченское, редкое (ныне предпочитают заимствованные), и так зовут двоюродного брата Гуты, кстати, одноклассника Розы. И хотя Туган тоже Туаев, но они, по крайней мере, до сих пор резко отличались от семьи Гуты — к греховному не прикасались. «Так неужели это ее одноклассник, неужели и Туган стал таким?» — подумала Роза.

Да, это был ее одноклассник, правда, видимо, как и она, повзрослел; плешь на голове, седина в висках, брюшко отрастил.

— Туган, и ты здесь? — как можно хладнокровней спросила Роза.

— Я, — и что-то невнятное, пряча лицо пробормотал он.

— С Гуты-то спроса нет — подонок, а ты-то как собираешься здесь дальше жить? Думаешь, на вас управы нет, коль сегодня в корыто забрались — обожретесь, подавитесь.

— Заглохни! — с силой ткнул он ее в грудь, и следом, другим голосом, словно извиняясь. — Время такое, война; развела нас в разные стороны.

— Не война, а деньги совратили кое-кого.

— Ты замолчишь аль нет? — угрожающе замахнулся он кулаком, не ударил, что-то под нос промычав, наверное, отошел в сторонку, достал трубку. — Первый. Первый, я восьмой.

Рация зашипела, щелчок, и до омерзения противный, для Розы отклик Гуты.

— Здесь наша дамочка пришла в себя, на всю округу визжать начала.

— Засунь ей кляп в пасть, и еще куда, чтоб не воняла, — заплетается голос Гуты, может быть пьян или спросонья.

— Сам ты вонючка, дрянь поганая! — крикнула Роза.

— Ха-ха-ха! — вальяжный смех в рации. — Туган, вмажь ей хорошенько от меня, а я утром приеду, добавлю.

— Может, лучше ее в подвал? — беспокоится Туган.

— Не донимай меня по пустякам, — долгая пауза, затяжной вдох, наверное прикуривает, — кха-кха, ты, главное, следи за воротами и улицей. Они должны еще раз выйти на контакт. Запомни, там ты за все в ответе. А с этой сучкой поступай как надо, закинь в бункер и забудь на недельку. Ха-ха!

Поднатужившись, будто кашель его распирает, Туган что-то выдохнул хило в кулак; боязливо, как-то искоса глянул на Розу. Теперь, даже в полумраке она заметила, как не свойственна и противна ему самому своя участь. И почему-то именно в этот момент Роза вспомнила совсем юного Багу, его вечную бесшабашность, не сходящий с лица отчаянный оскал, и наверное, подражая ему, она язвительно выдала:

— Что, нелегко быть Туаевым? Хе-хе, а ты ведь знаешь, что по адату насильственная смерть одной женщины, кровная месть двух мужчин.

— И дорого ж ты себя оцениваешь, — в тон ей попытался ответить Туган.

— Ну если за брата Гуты требуют полмиллиона, то я, пожалуй, дороже вам обойдусь.

Скривил Туган лицо, так что в свете ламп совсем страшным стал. Из-под нахмуренных пышных бровей надолго уставился на нее, будто изучает:

— Гм, а в школе ты была тихоней, порядочной.

— Непорядочного, за собой и сейчас не ведаю, а тишь да блажь твой двоюродный братец кулаками да пинками вытравил, — что-то на нее нашло, что она совсем осмелела иль обнаглела, а точнее, ей стало все безразлично, и чуть ли не подбоченясь. — Раньше просили, умоляли замуж выйти, и не раз, а ныне словно я безродная — «сучка-вонючка», — во вам! — выставила она кукиш.

— Эх, — замахнулся Туган. — Не знай я тебя с детства, вмазал бы всласть.

— Хе, а что этой вы со мной, с бабой связались?

Она еще в этом духе что-то хотела сказать, но Туган грубо дернул ее за локоть:

— Пошли. Слишком музыкальная стала, скрипками увлеклась. — Упоминание о скрипке моментально сбило всю ее натужную спесь. С горечью вспомнив Мальчика и бабушку, она даже не заметила, как ее подвели к новым строениям, которые она еще не видела.