Детский мир

Я громко вздохнула и пробормотала сквозь зубы, обращаясь к себе, но надеясь, что буду услышана всеми:

– И зачем спрашивала? Знала ведь, что он ответит…

А ещё знала, как он помрачнеет после этой реплики, как закусит нервно губу, до крови, как взъерошит волосы и растерянно посмотрит по сторонам, словно в поисках помощи. Почему когда-то все эти жесты казались мне такими трогательными, почему я раньше всегда таяла, когда он становился таким?

– Теперь ты будешь обижаться на меня из-за того, что я беспокоюсь о твоей безопасности, – наконец произнёс он раздражённо. – Ты просто ищешь повод, чтобы…

– Не думаю, что мне нужен ещё один повод, – перебила я. – Их и так у меня предостаточно.

– Это уже становится невыносимым! – воскликнул Цезарь, пугая Тоську.

– А я говорила, – немедленно встряла Евангелина, – Не единожды намекала на интенсивную атаку…

– Я сказал, нет! – рявкнул Цезарь, наклонившись к визору вплотную, и мы с тонар синхронно отшатнулись назад, словно он мог выйти из экрана на стене и придушить нас собственными руками.

– Если тебе так приспичило посмотреть подводный город, – после минутной паузы предложил мой личный тиран, – Я мог бы приехать, и мы…

– Спасибо, уже расхотелось!

Евангелина бросила на меня короткий взгляд, полный скрытой мольбы, а я равнодушно дёрнула плечом. Плевать я хотела на её мольбы, надежды и страхи. Цезарь тем временем вскочил и куда-то умчался, скрывшись из поля зрения.

– Умоляю вас, – тонар не выдержала и, воспользовавшись его отсутствием, взмолилась вслух. – Не злите его. Вы вот куражитесь, а страдают невинные люди.

На мгновение мне стало стыдно. Только на мгновение, а потом я эгоистично двинула кулаком в челюсть своему альтруизму и равнодушно спросила:

– Думаете, мне до этого есть дело?

Госпожа Метелица, утратив всё своё ледяное равнодушие и забыв о брезгливости, внимательно искала в моём лице признаки… человеколюбия, пожалуй. Но я их надежно спрятала, днём с фонарём не найдёшь.

– Если вы ему поулыбаетесь, хотя бы минуту, я сама отвезу вас в проклятый город! – наконец, прошипела она, а я изумлённо моргнула.

– Это что, взятка? – пробормотала я.

– Скажем так, взаимовыгодное предложение…

В этот момент вернулся Цезарь, и я заулыбалась, яростно растягивая губы.

– Иногда ты бываешь совершенно невыносимой, – недоверчиво глядя на моё радостное лицо, пожаловался он. – Я уже забыл, что ты умеешь улыбаться.

Просто иллюстрация к пасторали, блин! Разлучённые злыми завистниками влюблённые. Она молчит и улыбается, а он восторженно вздыхает, глядя на неё собачьими глазами… Что удержало улыбку на моём лице? Наверное, только желание как можно скорее выбраться отсюда. И слова Зверя о том, что если план с экскурсией не сработает, сидеть нам здесь ещё не менее полумесяца, а что за эти дни произойдет с моим организмом и с настойчивым желанием тонар поэкспериментировать с моей кровью – неизвестно.

Поэтому, когда спустя ещё минут двадцать я ввалилась в свою спальню, то была счастлива, хоть и выжата, как лимон. Непотопляемый айсберг в лице тонар Евангелины сделал основательный крен в мою сторону. Госпожа Метелица, кривясь от досады, пообещала в ближайшие же дни, в строжайшей тайне не только от Цезаря, но и ото всех обитателей Пансиона, вывезти меня на экскурсию.

Осталось только придумать, как взять на прогулку Зверя. Но думать ещё и об этом сегодня уже не было сил. Голова и без того гудела от новой информации, от подозрений, от страхов и от призрачных надежд.

– Вот полежу ещё чуть-чуть, – прошептала я, бесстрашно игнорируя скрип внутри стены, – а потом в ванную и спать.

Прикрыла глаза, уговаривая себя, что это только на минуточку, только чтобы собраться с силами, необходимыми для завершения этого дня. Тяжелого, бестолкового, изнурительного, полного бесконечных тревог. И этот день сегодня обязательно закончится в душе!

Не знаю, сколько времени я так пролежала – две минуты или два часа, но в себя пришла от странного звука, словно где-то скреблась мышь. Скреблась и ругалась при этом.

Я осторожно села и ещё секунд двадцать поуговаривала себя спустить ноги на пол. Почему-то казалось, стоит мне это сделать, как немедленно две длинные волосатые руки вылезут из-под кровати и вцепятся в мои обнажённые лодыжки, чтобы утащить и убить, жестоко и кроваво.

– Детство какое-то, – прошептала я и, добежав на цыпочках до двери, выглянула за порог, чтобы найти там злющего Зверёныша в очаровательном салатовом пеньюаре, полупрозрачном, с белой лентой по краю.

– Ты спишь что ли?! – изумился мальчишка громким шёпотом, вталкивая меня в комнату и вваливаясь следом за мной. – Нашла время! Я тут уже минут десять торчу у всех на виду!

– Я не сплю, – промямлила я неуверенно. – Я просто задумалась, извини…

– Ну, что? – он беспардонно залез на мою кровать прямо с ногами и положил рядом с собой неизменный наладонник с уже включенной глушилкой. – Что он сказал?

– Ай, – я махнула рукой. – Будет нам экскурсия… Ты лучше расскажи, как у тебя всё с Евангелиной прошло. Она не догадалась?

Зверёныш засиял и кокетливо поправил короткие кудряшки, уложенные в модную причёску.