Детство и общество

Чтобы определить, какого рода силы задействованы в данной клинической ситуации, возможно, полезнее узнать, чего же именно мы должны добиваться. Может быть, прояснив нашу функцию в конкретной ситуации, мы сможем вступить в схватку с теми силами, которые пытаемся понять. Я бы сказал, что наша задача — восстановить взаимодействие между больным ребенком и его родителями, чтобы вместо множества бесплодных, мучительных и разрушительных попыток контроля друг над другом установилось взаимное регулирование, возвращающее самоконтроль и ребенку, и родителю.

Увы, рецепт не исправляет диагноз. Взрослея одновременно, члены семьи склонны утрачивать взаимное регулирование как группа. В результате этого каждый член семьи каким-то образом утрачивал самоконтроль, соответствующий его возрасту и семейному статусу. Вместо того, чтобы контролировать себя и помогать взаимному регулированию группы, каждый ее член искал и находил суррогаты управления — области автономии, исключающие других. Родители обретали их в лихорадочной работе и общественной жизни, дети — в единственной принадлежащей им области кажущейся абсолютной автономии, а именно в собственных телах. Аутоэротизм — важное оружие в этой партизанской войне, поскольку оно дает ребенку кажущуюся независимость от утраченной взаимности с другими. Однако подобная эгоцентричная автономия скрывает истинное положение. Ибо, по-видимому, получая удовольствие от зон своего тела, ребенок использует модусы органа во враждебных фантазиях. В этих фантазиях он контролирует, узурпирует других с садистским или мазохистским акцентом. Именно этот вывих, этот невольный поворот против себя или других заставляет определенный орган стать средством выражения и распространения агрессии в более обычном и враждебном смысле. До того как такой поворот происходит, модусы органа являются наивными, то есть довраждебными паттернами исследования, достижения, установления взаимоотношений: таково значение адгрессии (ad-gression) до ее превращения в агрессию (aggression).

Родители, которые имеют дело с несколькими детьми, должны быть постоянно готовы принять вызов и развиваться вместе с ними. Неправильно считать, что родитель «обладает» такой-то личностью в момент рождения ребенка и пребывает в статичном состоянии, сталкиваясь с бедным маленьким созданием. Ибо это слабое, постоянно меняющееся крохотное существо ведет за собой всю семью. Малютки контролируют и воспитывают свои семьи в не меньшей степени, чем сами подвергаются контролю с их стороны. Можно сказать, семья воспитывает малыша, пока он воспитывает семью. Какие бы образцы реакций ни задавались биологией и какой бы график ни предопределялся эволюцией, мы должны считаться с тем, что существует ряд возможностей для изменения характера взаимного регулирования

.

Может показаться, что я бросаю эту мысль, так как перехожу к тому, что Фрейд называл детскими прегенитальными стадиями и эрогенными зонами. Но я попытаюсь перекинуть мостик от клинического опыта к результатам научных наблюдений за обществами, поскольку собираюсь снова говорить о биологически обусловленных возможностях, которые создаются организмом ребенка. Я не думаю, что психоанализ может оставаться рабочей системой исследований, если опускать основные биологические формулировки. Пусть даже они нуждаются в периодическом пересмотре.

По семантическим и концептуальным причинам следующий раздел будет самым трудным как для читателей, так и для меня. Я указал место, где мы стоим на этой, клинической стороне берега. Теперь нужно навести мост, предполагаемый конец которого на другом берегу пока еще не виден читателю.

Чтобы облегчить себе задачу, по мере продвижения вперед я буду воссоздавать последнюю версию карты прегенитальности, впервые вынесенную мною на суд читателей более десяти лет назад. Возможно, это также облегчит и труд сегодняшнего читателя. Желая предоставить ему полную свободу быть самим собой, я постараюсь излагать эту тему так, чтобы то, что вообще доступно пониманию, можно было понять как с картой, так и без нее. Под словом «понять» я имею в виду, что читатель сможет сверить свои знания и лексикон, с моей формулировкой данной проблемы. Природа этой проблемы такова, что ее описание и оценки должны различаться от наблюдателя к наблюдателю и от периода к периоду. Исходя из наших собственных наблюдений, мы пытаемся составить карту-схему порядка и хода релевантных событий.

События какого рода мы хотим нанести на карту? Насколько «нормативны» (в статистическом смысле) эти события? Насколько диагностичны и прогностичны наши карты?

Давайте рассмотрим нормативное поведение маленького мальчика перед зеркалом, изучаемое Гезеллом. Исследователь, намеревающийся изучить «перцептуальное, интеллектуальное и приспособительное поведение» ребенка в возрасте 56 недель, «довольно решительно» поднимает занавеску с настенного, в полный рост зеркала, перед которым помещен ребенок.