Девяностые годы

А через неделю старатели обнаружили, что издольщики берут руду со спорных отвалов, и сообщили об атом приисковому инспектору. Тот предупредил издольщиков, что они должны это прекратить, иначе и старатели примутся за отвалы. Издольщики продолжали возить руду; старатели созвали общее собрание и постановили не медля приступить к работе.

На этот раз уже пятьсот старателей стояло на страже, пока их товарищи занимали отвалы. Пригнали четыре подводы и нагрузили их доверху.

Затем в сопровождении сотен старателей подводы тронулись к Браун-Хиллу. Навстречу им, во главе отряда конной полиции, выехал Ньюлендс. Он обратился к старателям, призывая их подчиниться закону. Ему ответили, что руда принадлежит тем, кто ее добыл, и старатели своего не отдадут. Если полиция вмешается, ей окажут сопротивление.

Ньюлендс приказал арестовать возчиков. Но старатели окружили подводы, произошла короткая стычка, и полиция отступила. Подводы двинулись дальше, а за ними, торжествуя, шли старатели, воодушевленные победой, исполненные решимости бороться до конца. Весь день они работали на своих отвалах и возили руду.

С юга пришло подкрепление: двадцать конных и пятьдесят пеших полицейских расположились лагерем на Боулдере.

Теперь на вывозку руды приходило свыше тысячи старателей. Полиция наблюдала, но не вмешивалась. По утрам проходили собрания, на которых обсуждался план действий, а по вечерам — массовые митинги. «Дисциплина и стойкость!» — твердили руководители. Все понимали, что назревает кризис. Но старатели больше чем когда-либо были полны решимости отстоять свое право на россыпное золото.

Однажды на рассвете, когда старатели еще не приступили к работе, на их участки нагрянула конная и пешая полиция и арестовала несколько человек.

«Калгурлийский горняк» следующим образом известил жителей города об этом событии:

«Кто посмеет отрицать, что наша полиция действовала с беспримерной отвагой и мужеством! Налет был произведен на рассвете, и тем не менее на участках оказалась уже чуть ли не целая дюжина старателей. И что же — для устрашения их потребовалось всего-навсего семьдесят полицейских, причем из них только двадцать конных! Это ли не доказательство изумительной стойкости наших блюстителей порядка! Надо также учесть, что полиция была вооружена только винтовками, револьверами, саблями и даже не прибегла к поддержке артиллерии. Такой подвиг не будет забыт… Нет никаких оснований сомневаться, что доблестные воины сумеют удержать свои позиции, пока не получат подкрепления».

Глава LIX

В воскресенье утром уже пять тысяч старателей собралось на боулдерском отводе для охраны пятнадцати подвод. Подводы выстроились одна за другой и повезли руду на Айвенго, где у старателей был чан для промывки. В толпе все чаще подымался ропот. Многие уже изверились в том, что от пассивного сопротивления будет какой-нибудь толк и что конфликт может быть разрешен судебным порядком. Но союз твердо проводил свою линию, призывая своих членов и сторонников не отчаиваться и не облегчать дело врагу актами самоуправства и насилия.

— Союз спаял нашу организацию, воспитал в этой армии бесстрашных и разгневанных людей железную дисциплину и верность долгу, приводившие в изумление и друзей и врагов, — говорил Динни. — Ведь это были горячие головы, крепкие, закаленные парни, они могли постоять за себя.

И каждый житель приисков понимал, что правительство с его политикой притеснений и несправедливости сидит на пороховой бочке и в любую минуту может взлететь на воздух. Наглость и тупость министров поражали всех.

Даже некоторые владельцы рудников и агенты иностранных компаний на приисках дивились выдержке старателей и их сплоченности. Уж они-то знали, какие силы действуют за кулисами, оказывая нажим на правительство, знали, что сэра Джона подстрекают принять крутые меры. И они опасались создавшегося положения, понимая, что долго так продолжаться не может. А что как начнутся беспорядки? Ведь численный перевес — на стороне старателей. Иностранцы были за то, чтобы усилить полицейские части и даже создать местную охрану на боулдерских рудниках. Но те, кто знал старателей, понимали, что такие меры приведут к открытому столкновению, в котором не один старатель может сложить голову. И капиталисты чуяли, что тогда игра станет опасной. Нельзя победить людей, готовых на любые жертвы и объединившихся в беззаветной борьбе за свои демократические права.

Выступая на вечеринке, Уоллес Браунлоу спел популярную песенку, присочинив к ней новый куплет. Старатели подхватили песню, ее распевали повсюду — и на митингах и в трактирах:

В бой за свободу, горняки!И будет побежденЗакон, лишивший нас земли,—

Бесправия закон.Тесней ряды! Ни шагу вспять!И, мощь сердец собрав,Заставим даже горы встатьВ защиту наших прав!