Девять кругов рая

– Да, – кивнула она, – ты правильно подумал, фамилия у меня такая именно поэтому. Подкидыш я. Вернее, брошенный ребенок. Меня грудную мать оставила в парке. Завернула в одеяло, засунула в коробку из-под апельсинов и положила на лавку. Хорошо, что не зима была, а всего лишь поздняя осень. И я не замерзла до смерти. Всего лишь окоченела. Но то, что меня спасли, было чудом. Это сейчас коробки вызывают интерес у милиции и простых обывателей. Все боятся, что там бомба, и принимают меры. В те же годы никому не было дела до брошенной тары. Да, если бы я пищала, к ней бы подошли. Но я сначала спала, а потом от холода впала в оцепенение. Пролежи я так несколько часов, меня бы уже не спасли. Но, на мое счастье, по парку гулял иностранец. Его звали Роберто, он приехал в Россию из Милана. Не знаю, каким ветром его занесло в Черемушки, но именно он стал моим спасителем. Иностранцу неприятно видеть мусор в парке. И когда коробка стоит на лавке, это нехорошо. Ее необходимо выкинуть. Роберто взял ее и удивился. Почему такая тяжелая? Я родилась крупной, больше четырех кило, и это, пожалуй, тоже сыграло свою роль. Будь я мелкой, худой, меня выкинули бы вместе с коробкой… Но… Я оказалась тяжелой, и Роберто стало любопытно, что же такое там внутри…

– Поэтому тебя назвали Миланой Робертовной? В честь твоего спасителя? Роберто из Милана?

– Да. Я в детстве очень переживала из-за того, что он не оставил своих координат. Мне хотелось поблагодарить его и… Да просто познакомиться. Ведь я ему была обязана жизнью.

– Как же все-таки это чудовищно – бросать новорожденного ребенка в парке.

– Я тоже так думала, пока не узнала, что это еще гуманный поступок.

– Разве?

– Конечно. Ведь в этом случае у ребенка есть шанс выжить. А некоторые матери не дают своим чадам такой возможности.

– Это ты вспоминаешь новеллы Мопассана? – Леша читал их в юности. И помнил одну, потрясшую его больше остальных. Там женщина, хоть и забеременела вне брака, все же решила оставить дитя. Но у нее родилась двойня. И мать не могла выбрать, кого из девочек оставить. В итоге умертвила обеих.

– Да о чем ты, Леша? Какие новеллы? Я о жизни… Ты бывал в трудовых лагерях?

– Конечно. На сборе картошки в Подмосковье. И под Астраханью помидоры собирал.

– Вот и я ездила бороться с урожаем абрикосов. В Краснодарский край. Мы жили на какой-то турбазе. Там туалеты были на улице. И одна из нас там родила. Я ее хорошо знала. Мы жили в одной комнате. Приятная, тихая девушка. Что она была беременной, никто не догадывался – она очень крепкой была. И работала за двоих. Наверное, мечтала, что от нагрузок у нее случится выкидыш. Но за два месяца, что мы там пробыли, ничего с ней не случилось. Зато почти перед самым отъездом у девушки начались роды. Семь месяцев, рано, но… Со всеми бывает!

– И что ей помешало обратиться к врачу?

– Не знаю! Я не понимаю таких женщин… Сообщаю только факты. Она пошла в туалет. И родила над дыркой. Представляешь себе эти дырки? Ребенка сбросила вниз, перерезав пуповину ножницами. Это случилось ночью. А утром мы пришли пописать и обнаружили на куче дерьма трупик младенца…

– Как вычислили мать?

– У нее не прекращалось кровотечение. Пришлось обратиться в санчасть.

– Что с ней было?

– Арестовали и потом, как я слышала, посадили. Ей дали пять лет. А я бы ее расстреляла. Таких, как моя мать, отправляла бы на пожизненное, а тех, кто лишает ребенка права на жизнь, убивала бы…

– И чем же ты отличаешься от них в таком случае?

Милана нахмурилась:

– Как это?

– Очень просто. Они не дали шанса своим детям. А ты не даешь им.

– Ты прав, наверное, – сказала Милана после затяжной паузы. – Но я не могу этого простить… И тех, кто детей обижает, особенно приемных, сажала бы. В этом вопросе я консерватор!

Леша зевнул. Не намеренно. Так вышло. Уж очень он устал за день. Назаров не привык плохо себя чувствовать, поэтому, когда ощутил недомогание, оказался к нему не готов. Как так – молодой, здоровый и хворает?

Милана заметила его зевок.

– Спать хочешь, да? – спросила она.

– Хочу, – честно признался Леша. Ему реально ужасно хотелось лечь в кровать. Даже пицца, которой оставалось еще шесть кусков, не вдохновляла его на бодрствование.

– Хорошо, я поеду.

Леша, как раз подошедший к окну, увидел машину Миланы. Она стояла у подъезда неподалеку от его «ласточки». В отличие от назаровского «жигуля» «Мерседес» Миланы был внушителен и красив. Его черные отполированные бока матово поблескивали в свете фонаря. Белая «десятка» на его фоне казалась убогой консервной банкой. К тому же грязной, хотя Леша ее позавчера мыл.

– Хорошая у тебя машина, – сказал он. Он никогда не мечтал иметь «Мерседес», понимая, что не сможет его купить. Но если б ему деньги позволяли, Леша приобрел бы себе именно его.

– Да, хорошая, – согласилась Милана. – И если ты согласишься на мое предложение, сможешь купить такую же.