Девять принцев Амбера. Ружья Авалона

Почему никто не нашел способа изменить самую суть человека? Мне стерли память, отправили жить в неизвестном и новом для меня мире… и что? – остался тот же старый Корвин. Такая мысль могла бы привести меня в отчаяние. Если бы я не был доволен собой.

В тихой заводи у реки я смыл пыль и пот, размышляя о Черной Дороге, на которой так пострадали мои братья. Нужно было разузнать еще многое.

Я купался, но Грейсвандир был все время неподалеку. Каждый из нас может увязаться по свежему следу, оставленному родственником в Тени. Но как бы то ни было, омовению моему никто не помешал. На обратном пути, правда, мне трижды пришлось воспользоваться Грейсвандиром – для защиты от существ менее мирских, чем мои братья.

Однако этого следовало ожидать, поскольку я прибавил ходу…

Рассвет уже приближался, хотя было еще темно, когда я ввел лошадь в конюшню своего брата. Я почистил Звезду, чалая дико косилась на меня. Поговорил с ней, приласкал, а потом дал корм и воду. Дракон Ганелона приветствовал меня из соседнего стойла. Я умылся под колонкой позади конюшни и все думал, где бы улечься на ночлег.

Нужно было отдохнуть. Хватило бы нескольких часов, но под крышей Бенедикта я спать не решался. Я, конечно, говорил, что собираюсь умереть в постели… но имелось в виду, что случится это для меня в глубокой старости, когда я буду заниматься любовью, а на эту постель наступит слон.

Впрочем, выпить за счет Бенедикта я не отказывался, благо душа просила чего-нибудь покрепче. В доме было темно, я вошел и на ощупь добрался до буфета.

Налил себе бренди, пропустил, налил снова и подошел со стаканом к окну. Видно мне было далеко. Дом стоял на склоне холма. Бенедикт выбрал хорошее место.

– «В ночи белея, путь лежит под полною луной…»[115], – процитировал я, удивляясь звукам собственного голоса.

– Воистину так, воистину так, друг мой Корвин, – раздался голос Ганелона.

– Я не заметил, что ты здесь, – промолвил я, не оборачиваясь.

– Это потому, что я сидел тихо как мышь, – объяснил он.

– О! – отозвался я. – И насколько же ты пьян?

– Пока ни насколько. Но если ты будешь хорошим другом и поднесешь мне стаканчик…

Я повернулся.

– А сам не можешь?

– Больно шевельнуться.

– Хорошо.

Я отправился к буфету, налил стакан и поднес ему. Он благодарно кивнул, медленно поднял его и пригубил.

– Ах, как хорошо! – вздохнул Ганелон. – Может, это утешит меня.

– Ты дрался, – решил я.

– Да, – согласился он. – И не однажды.

– Тогда терпи, как подобает воину, и избавь меня от необходимости выказывать свое сочувствие.

– Но я победил!

– Боже! Где лежат трупы?

– О, все не так плохо. Во всем виновата девчонка.

– Тогда ты получил, что хотел, за свои деньги.

– Речь совсем не о том. Похоже, я подвел нас обоих.

– Нас? Как?

– Я не знал, что она-то и есть хозяйка дома. Я явился в веселом расположении духа и подумал, что она из служанок…

– Дара? – спросил я, внутренне напрягаясь.

– Да, она самая, я шлепнул ее по корме и решил сорвать поцелуй-другой. – Он застонал. – Тогда она подняла меня вверх, подняла как щепку над головой и объяснила мне, что она здесь хозяйка. А потом отпустила. Во мне восемнадцать стоунов, а до земли было далеко… – Он пригубил еще раз, я усмехнулся. – И она тоже смеялась, – жалобно продолжил Ганелон, – а потом милостиво помогла мне встать. Я, конечно же, извинился… Этот твой брат, должно быть, богатырь! Такой девушки я никогда не встречал. Что она может сотворить с мужчиной!.. – В голосе его слышалось благоговейное удивление. Он медленно качнул головой и вылил в глотку остальное. – Мне было страшно… ну, по крайней мере, неудобно…

– Она приняла твои извинения?

– О да! Весьма благосклонно. Велела мне забыть обо всем и обещала, что тоже забудет.

– Тогда отчего ты не лечишь горе сном?

– Я поджидал тебя, решил не спать, когда бы ты ни явился. Нам надо переговорить.

– Ну, в чем дело?

Он медленно встал и взял свой бокал.

– Давай-ка выйдем отсюда.

– Хорошо.

Ганелон прихватил с собой графинчик с бренди – правильная мысль, – и мы направились по тропинке за дом. Наконец он грузно плюхнулся на старую каменную скамью у ствола большого дуба. Потом наполнил наши бокалы и пригубил первым.

– О! И в напитках твой брат знает толк!

Я сел рядом с ним и набил трубку.

– Когда я принес извинения и назвался, мы немного поговорили, – сказал он. – Едва она поняла, что я приехал с тобой, сразу же захотела узнать все об Амбере и Тени, и о тебе, и о других членах семьи.

– Ты ей рассказал что-нибудь?

Я раскурил трубку.

– Не мог, даже если бы захотел, – пожал плечами Ганелон. – Мне нечего было ответить.

– Молодец.

– Но меня это заставило задуматься. Похоже, Бенедикт не говорит ей о многом, и я понимаю почему. Я поостерегся бы много разговаривать в ее обществе, Корвин. Уж слишком она любопытна.

Пыхнув трубкой, я кивнул:

– Тому есть причина, и очень веская. Впрочем, мне приятно знать, что ты не теряешь головы, когда пьешь. Спасибо, что рассказал.

Он пожал плечами и приложился к бутылке.

– Хорошая трепка отрезвляет. К тому же твое благо – мое благо.

– Верно. Нравится тебе этот вариант Авалона?