Девять принцев Амбера. Ружья Авалона

Интересно, вернулся ли уже Бенедикт домой? И сколько времени он потеряет, ожидая меня? Опасность с его стороны далеко не миновала. Тени не препятствие для него, а след за собой я оставлял отменный. Впрочем, выбирать не из чего. Без фургона я не мог обойтись, а значит, вынужден был держать такую скорость, да и не осилить мне сейчас новой адовой скачки. Я двигал Тени осторожно и медленно, прекрасно понимая, что ощущения мои притуплены, а усталость все растет. Оставалось надеяться лишь на постепенно накапливающиеся изменения вкупе с увеличением расстояния – они потихоньку отгораживали меня от Бенедикта, и в конце концов барьер между нами станет непреодолимой стеной.

На следующих двух милях я вернулся снова к полудню, но погоду сохранял пасмурной – мне нужен был свет, не жара. Удалось даже отыскать легкий ветерок. Правда, запахло дождем, впрочем, риск был оправданным. Нельзя получить все сразу.

Я старался совладать с дремотой и растущим желанием разбудить Ганелона – пусть правит, пока я сплю, авось одного расстояния хватит. Но в начале пути это было опасно. Нужно еще очень многое сделать.

Мне хотелось, чтобы стало светлее, чтобы улучшилась дорога – я устал от этой проклятой желтой глины, да еще приходилось следить за облаками и не забывать, куда мы едем…

Я потер глаза и несколько раз глубоко вздохнул. Мысли в голове начинали путаться, а мерное постукивание копыт и поскрипывание фургона усыпляли. Я уже не чувствовал ни тряски, ни качки. Руки едва удерживали поводья, задремав, я даже выронил их. К счастью, лошади, казалось, сами понимали, чего от них ждут.

Через некоторое время, въехав на холм по пологому длинному откосу, мы возвратились в утро. К тому времени небо и вовсе нахмурилось; чтобы хоть как-то разогнать собравшиеся над головой тучи, пришлось отъехать еще на несколько миль и полдюжины поворотов. Дождь мигом превратит дорогу в жижу. Я поморщился, оставил небо в покое и переключил внимание на землю.

Наконец мы подъехали к ветхому мосту через пересохший ручей. Дорога за ним стала поровнее и не такой желтой. По мере того как мы ехали, под копытами коней она становилась все темнее, тверже и глаже, зазеленела придорожная трава. Тогда-то и начался дождь.

С ним я немного повоевал, не желая покидать ровную дорогу и траву. Голова моя болела, но ливень утих через четверть мили, и вновь проглянуло солнце.

Солнце… Ах да, солнце.

Мы громыхали дальше. Наконец дорога змеей скользнула меж деревьев с яркой листвой. Мы спустились в прохладную долину, по небольшому мостику перебрались через узкую полоску воды. Поводья пришлось обмотать вокруг запястья – время от времени я клевал носом. Словно издалека, я сосредоточился, выпрямляя и рассортировывая…

В перелеске по правую руку от меня птицы робко начинали провозглашать день. Блестящие капли росы усеивали траву и листья. Воздух стал прохладным, косые лучи утреннего солнца пробивались меж деревьев.

Их пробуждение в этой Тени не могло одурачить мое тело, и я с облегчением услышал, что Ганелон пошевелился и ругнулся. Проспи он чуть подольше – пришлось бы его будить.

Хорошо. Я осторожно потянул за поводья, лошади поняли и остановились. Я поставил фургон на тормоз – мы были еще на подъеме – и нащупал бутыль с водой.

– Эй! – сказал Ганелон, увидев, что я пью. – Оставь и мне глоток.

Я передал ему бутыль.

– Теперь твоя очередь. Мне надо поспать.

Он тянул воду с полминуты, потом шумно выдохнул.

– Да, конечно, – ответил он, переваливаясь через край фургона, – только подожди малость. Природа требует свое.

Ганелон сошел с дороги, а я улегся на его ложе и, подложив под голову вместо подушки плащ, сладостно растянулся там.

Вскоре он сел на место кучера и рывком отпустил тормоз. А потом цокнул языком и легонько прихлопнул вожжами.

– Сейчас утро? – спросил он, не оборачиваясь.

– Да.

– Боже, неужто я проспал целый день и всю ночь?

Я рассмеялся:

– Нет. Просто я сдвигал Тени – ты спал шесть или семь часов.

– Не понимаю, но тем не менее не спорю. А где мы сейчас?

– Едем на северо-восток. Миль за двадцать от города и около дюжины – от усадьбы Бенедикта. С поправкой на то, что сместились на несколько Теней.

– И что мне делать?

– Просто правь по дороге. Чем дальше, тем лучше.

– Бенедикт еще может нагнать нас?

– Думаю, да. Потому-то и нельзя сейчас дать лошадям отдохнуть.

– Согласен. Нужно опасаться чего-нибудь определенного?

– Нет.

– Когда тебя разбудить?

– Никогда.

Он замолчал.

Ожидая, пока сон подчинит себе сознание, я, конечно, думал о Даре. Я все время думал о ней.