Девять принцев Амбера. Ружья Авалона

Мойра вошла в мои покои, заслуживающие самых лучших эпитетов, и присела на краешек оранжевой кушетки.

– Когда тебе будет угодно бросить вызов Образу?

– Как можно скорее, – сказал я.

Она немного подумала и спросила:

– В какой Тени ты побывал?

– Далеко отсюда. В краях, которые я полюбил.

– Странно, что принц Амбера обладает такой способностью…

– Какой?

– Любить, – ответила она.

– Может быть, я выбрал неподходящее слово…

– Вряд ли, – промолвила Мойра, – ибо баллады принца Корвина трогают потаенные струны сердец наших.

– Госпожа моя слишком добра.

– Но я не ошибаюсь, – заметила она.

– Однажды я создам балладу для тебя.

– Чем ты занимался там, в Тени?

– Мне вспоминается, что я был профессиональным солдатом, госпожа. Воевал за тех, кто платил. А еще сочинял стихи и музыку, и многие мои песни стали популярны там.

– И то и другое представляется мне вполне логичным и естественным.

– Умоляю, скажи, что будет с моим братом Рэндомом?

– Он женится на одной девушке, моей подданной. Ее имя Виала. Она слепа и не имеет поклонников среди моего народа.

– Ты уверена, – спросил я, – что для нее это будет к лучшему?

– Благодаря этому браку она возвысится, – ответила Мойра, – и пусть через год муж ее покинет и больше не вернется – ибо кем бы ни был Рэндом, он все-таки принц Амбера.

– Но что, если она по-настоящему полюбит его?

– А разве это вообще возможно?

– Ну я, например, люблю Рэндома как брата.

– Впервые слышу подобные слова от принца Амбера и склонна отнести их на счет твоего поэтического темперамента.

– Ну и пусть! – воскликнул я. – Лишь бы девушке это не повредило.

– Я хорошо все продумала, – сказала Мойра, – и уверена в своем решении. Она оправится от любого горя, которое он может причинить ей, а после его ухода станет одной из наиболее уважаемых придворных дам.

– Что ж, пусть будет так, – проговорил я, опустив взгляд и ощущая наплыв жалости – в адрес девушки, конечно же. – Надеюсь, твое решение и правда окажется мудрым. – Я взял руку Мойры и поцеловал.

– Ты, лорд Корвин, единственный принц Амбера, которому я, возможно, оказала бы поддержку, – сказала она. – Ну, может быть, еще Бенедикту. Но его нет вот уже двенадцать и десять лет, и лишь Лер[51] знает, где покоятся теперь его кости… Жаль.

– Я ничего этого не знал. От моей памяти остались одни ошметки… Прошу, раздели со мной эту скорбь. Если Бенедикт мертв, мне так будет его не хватать. Он был моим наставником и обучал меня владеть всеми видами оружия. Но был таким добрым!

– Как и ты, Корвин, – молвила Мойра; потом взяла меня за руку и привлекла к себе.

– О нет, я не таков, – возразил я, усаживаясь на кушетку подле нее.

Тут она сказала:

– До обеда у нас времени еще довольно.

И прильнула ко мне нежным обнаженным плечиком.

– А когда будет обед? – спросил я.

– Когда я объявлю об этом, – просто ответила она и повернулась ко мне; лицо ее оказалось совсем близко.

Я обнял ее и, расстегнув серебряную пряжку, коснулся ее нежного животика, и тело ее было мягким и податливым, а волосы струились зелеными волнами.

Там, на кушетке, я и подарил ей обещанную балладу. Губы ее вторили мне без слов.

После обеда – я успешно научился поглощать пищу под водой и могу более подробно рассказать об этом при случае – мы встали из-за стола, накрытого в высоком мраморном зале, довольно странно украшенном сетями и веревками красных и коричневых цветов, и отправились куда-то по длинному узкому коридору, ведущему все вниз и вниз, казалось, ниже дна морского, по винтовой лестнице, которая вилась, сверкая, в абсолютной темноте. Однако примерно ступеней через двадцать брат мой заявил:

– К черту!

Перебрался через перила и поплыл вниз рядом с ними, светящимися во мраке.

– Так быстрее, – подтвердила Мойра.

– А спускаться еще долго, – согласилась Дейдра, зная такую же лестницу в Амбере.

И мы, перешагнув через перила, тоже поплыли вниз, сквозь тьму рядом со светящимися ступенями предлинной лестницы.

Потребовалось, наверное, минут десять, чтобы достигнуть дна; когда ноги наши коснулись его, мы встали прочно и надежно, и вода никуда не сносила нас. Несколько светильников в стенных нишах едва мерцали, слабо освещая окружающее пространство.

– Почему эта часть океана, будучи двойником Амбера, совсем не такая, как остальные воды? – спросил я.

– Потому что здесь все так, как есть! – отрезала Дейдра. Зря это она.

Мы находились в гигантской каверне, из которой в разных направлениях вели тоннели. По одному из них мы и пошли.

И шли очень долго, пока не начали попадаться боковые ответвления. Некоторые были перекрыты дверьми или решетками, другие – нет.

У седьмого ответвления мы и остановились. Дверью служила громадная, окованная металлом серая плита из чего-то вроде сланца, примерно вдвое выше меня. При виде двери смутно вспомнились размеры тритонов. А потом Мойра одарила меня улыбкой, сняла с подвешенного к поясу кольца большой ключ и вставила в замок.

Повернуть не смогла. Наверное, дверью очень давно не пользовались.

Рэндом что-то прорычал, сердитым движением отбросил ее руку и взялся за дело сам.

Сжав ключ правой рукой, повернул.

Щелкнуло.