Девять принцев Амбера. Ружья Авалона

Эрик положил руку на эфес.

– Ты хочешь восседать на троне.

– Не только я, – сказал я.

– Пожалуй, – вздохнул он. – Увы, не знает сна лишь государь один[67]. С чего все мы столь яростно жаждем оказаться на этой странной позиции, никак не пойму. Однако тебе следует вспомнить, что я уже дважды взял над тобой верх и в последний раз милосердно позволил тебе остаться жить в Тени.

– Не так уж милосердно, – заметил я, – сам знаешь, ты бросил меня подыхать от чумы. А в первый раз, сколько мне помнится, вышла практически ничья.

– Что ж, теперь мы снова встретились лицом к лицу, Корвин, – сказал он. – Я старше тебя и достойнее. Если ты желаешь решать наш спор с оружием в руках, я готов к такому выбору. Сразишь меня – и трон, быть может, твой. Рискни. Не думаю, однако, что тебе удастся взять верх. И лично я хочу покончить с твоими претензиями здесь и сейчас. Так что – вперед, посмотрим, чему тебя научила Тень Земля!

И обнажил клинок, а я сделал то же самое.

Обходя вокруг стола, я заметил:

– Хутспы[68] у тебя полные штаны. С чего ты взял, что именно ты из нас самый лучший и что править надлежит именно тебе?

– Все потому, что именно я сумел занять трон! – отозвался он. – Попробуй, оспорь!

И я попробовал.

Я рубанул его по голове, он отвел удар и тут же попробовал рипост прямо мне в сердце – я парировал и хлестнул его по запястью.

Он отразил и этот удар, попутно свалив между нами табуретку. Правой ногой я послал ее обратно, надеясь попасть ему в лицо, но промазал, а он атаковал снова.

Я отбил его атаку, он – мою. Сделал выпад – был отбит, затем новая его атака, которую парировать пришлось уже мне.

Тогда я попробовал хитрый прием, которому научился во Франции – батман, финт в четвертой позиции, финт в шестой и длинный выпад в запястье.

Я зацепил его. Полилась кровь.

– О, будь ты проклят, братец! – рявкнул он, отступая. – Мне донесли, что с тобою был и Рэндом.

– Верно, – сказал я, – против тебя я восстал не в одиночку!

Выпад, батман – и я вынужден был отступить, внезапно ощутив, что при всем моем опыте Эрик все равно сильнее. Из всех фехтовальщиков, с кем мне доводилось встречаться, он, пожалуй, был одним из лучших. Мне не справиться, вдруг осознал я, и я защищался как сумасшедший, отступая под его напором шаг за шагом. Нас обоих в течение столетий учили лучшие мастера клинка. Величайшим из всех был наш брат Бенедикт, но здесь и сейчас помочь он мне никак не мог. Левой рукой я хватал со столешницы всякую всячину, швыряя в Эрика, но он уклонялся и неумолимо наступал, а я обходил его слева, и все равно острие его клинка постоянно метило мне в левый глаз. Мною овладевал страх. Эрик был великолепным бойцом, и я готов был искренне восхищаться им – если бы не ненавидел его так сильно.

Я пятился, и меня потихоньку охватывал страх и осознание: не справлюсь. Как фехтовальщик Эрик лучше меня, будь он проклят. Против него мне не вытянуть. Я попробовал еще три хитрые атаки. Он отбил все три и заставил меня отступить еще на шаг.

Не поймите меня неправильно: я чертовски хороший боец. Но он, похоже, еще лучше.

В коридоре снаружи поднялась суматоха, забили тревогу. Приспешники Эрика на подходе, так что, если он не убьет меня до их появления, они уж точно завершат дело – из арбалетов, полагаю.

С его правого запястья капала кровь. Оружие Эрик держал по-прежнему твердо, однако при других обстоятельствах, ведя бой от обороны, я мог бы, пожалуй, измотать его и дождаться, пока эта рана сделает свое дело, и тогда я мог бы улучить момент и пробить его защиту, когда он начнет уставать…

Я выругался сквозь зубы, а Эрик рассмеялся.

– Ты поступил неразумно, явившись сюда, – сказал он.

Он не сообразил, что я делаю, пока не стало слишком поздно (я отступал, пока дверь не оказалась у меня за спиной. Рискованный ход, так я лишался пространства для отступления, но все лучше, чем неизбежная смерть).

Левой рукой я ухитрился задвинуть засов. Дверь была массивной и прочной, ее придется выбивать тараном, чтобы попасть в библиотеку. Так я выиграл еще несколько минут. А еще получил рану в плечо – эту атаку я сумел отразить лишь частично, задвигая засов. Но это было левое плечо, правая рука с клинком оставалась невредимой.

Я улыбнулся, держа лицо.

– Может быть, неразумно поступил как раз ты, войдя сюда, – сказал я. – Ты уже не так проворен, как раньше.

И взвился вихрем быстрых жестких ударов. Он парировал все, но вынужден был отступить на два шага.

– Рана тебя доконает, – продолжал я. – Твоя рука слабеет, ты чувствуешь, как сила потихоньку покидает ее…

– Заткнись! – рявкнул Эрик, и я понял, что попал в точку. Шансы мои выросли на несколько процентов – решил я и усилил нажим изо всех сил. Долго мне так не выдержать.

Только Эрик этого не понял.

Я посеял в его душу семена страха, и теперь он отступал под моим яростным напором.

В дверь вовсю колотили, однако еще какое-то время я мог об этом не волноваться.

– Я одолею тебя, Эрик, – проговорил я. – Я крепче, чем был раньше, братец, и ты свое получишь.