Девять жизней

Мне выделили отдельную комнату, проход в которую завесили старой тряпкой. Небольшая, грубо сколоченная лавка, застеленная шкурами и масляная лампа, вот и все убранство. Зато я одна…

Вскоре, молоденький адъютант принес мой чемодан и таз с чуть теплой водой. Я с отвращением стянула с себя грязную и мокрую одежду, совершенно не переживая, что в любой момент сюда могут войти — на стеснение сил не осталось. Кое-как обмылась, обтерлась, переоделась в чистое, в оставшейся воде замочила ставшее серым платье. Завтра постираю.

Мне показалось, что я только прилегла, когда рядом что-то загрохотало, с потолка посыпались куски глины и мое ложе затряслось.

— Боже это еще что? — испуганно произнесла я не ожидая, что мне кто-то ответит, но отдернув покрывало которым был завешан проход заглянул Лавр и сказал, чтобы не переживала, это артиллерия большевиков, но нам здесь ничегошеньки не угрожает.

Спасибо, успокоил. О продолжении сна не могло быть и речи. Я расчесалась, попросила воды, умылась и принялась за стирку.

Стрельба продолжалась весь день, ночь и последующие несколько суток, которые слились в одну тревожную серую массу…. Сотни погибших и раненых, везде кровь и грязь….

Из подслушанных разговоров на собраниях штаба командования я уловила, что силы противника превосходят наши. К тому же, судя по жарким спорам, Лавр в некоторых моментах поступал не слишком дальновидно, не придерживался тактики военных действий, что дополнительно уменьшало шансы на победу.

Сегодня я проснулась под ставшими уже привычными взрывы. Лавка дрогнула, и я свалилась на пол. На плечо больно упал большой кусок глины, масса пыли осела на волосы и одежду.

Вкруг воцарилась тишина. После беспрерывной многодневной канонады она показалась мне противоестественной и немного напугала. Сердце тревожно сжалось, я медленно поднялась на ноги.

— Лавр Георгиевич! — позвала, выходя из своего закутка, но никто не отвечал, в землянке не было ни души.

Рискнула и вылезла наружу. Со стороны амбара, в котором разместилась наша маленькая армия, валил дым. Так вот что так громыхнуло! Людей видно не было…

Я замерла истуканом, совершенно не понимая, что делать…. Идти и проверять остались ли там живые — чистое самоубийство потому, что живые большевики там точно есть…. Я уже собралась было спускаться обратно, как метров в ста заметила несколько бегущих офицеров несших кого-то на носилках. Неужели…?