Девять жизней Дьюи. Наследники кота из библиотеки, который потряс весь мир

В свободные от работы часы она занималась домашним хозяйством и дочкой. Родители приносили ей изготовленные дома спагетти, друзья забирали ее в кино и на шоу, но основное время она уделяла Дженнифер.

– Вы знаете, как это бывает, – сказала она мне. – Все, что я делала, я делала ради дочери.

Мне ли не знать! Я отлично помню свою жизнь одинокой матери, когда мне тоже по пятьдесят часов в неделю приходилось работать в библиотеке. Помню воскресные вечера в кругу друзей, теплоту и уют материнского дома, поддержку и ощущение защищенности, которые они мне дарили. Я была счастлива. У меня была своя жизнь, которую я с радостью посвящала дочери, моей Джоди. Я работала, чтобы содержать ее, стала учиться на директора библиотеки, чтобы иметь возможность заработать деньги на ее обучение в колледже. Корпела ли я над учебниками перед экзаменом, оставаясь после рабочего дня в библиотеке, или уговаривала Джоди убраться в своей комнате – все это я делала ради дочери и для нее.

И я понимаю, что имеет в виду Линда, когда говорит, что Куки всегда ее поддерживала, потому что помню, как помогал мне Дьюи. Если я уставала или была чем-то расстроена, Дьюи вспрыгивал ко мне на колени или затевал игру в прятки, чтобы отвлечь от грустных размышлений. Каждое утро Дьюи занимал свой пост у входной двери библиотеки и ждал моего прихода. Стоило ему меня увидеть, как он начинал приветливо и возбужденно помахивать хвостиком, и все мои тревоги моментально улетучивались. Дьюи был рядом, а значит, все будет хорошо.

Так же помогала Куки и Линде. Приходила ли она домой с работы или после вечера, проведенного с друзьями, Куки ждала ее, сидя на оттоманке недалеко от входа. Она шла за Линдой, как собачонка, дожидаясь, когда та положит сумку и нагнется ее погладить. И Линду не только не раздражало требование внимания со стороны Куки, она испытывала удовольствие. Ничего подобного со Снаглс, которая оставалась нелюдимкой, у нее не было. И от других кошек она этого не ожидала. Она считала, что такая нежная привязанность и преданность свойственна одной Куки.

Куки обожала только что выстиранное и еще теплое после сушки белье. И Линда разрешала ей сворачиваться в корзине калачиком. Куки была очень придирчива к наволочкам. Каждый раз, когда Линда меняла наволочку, она вспрыгивала на кровать, обнюхивала и щупала ее лапками, проверяя, подойдет ли она ей для сна. Если новая ткань не получала ее одобрения, она жалобно мяукала, слезала с подушки и усаживалась рядом, ожидая, что Линда сменит наволочку, что та, конечно, и делала.

Куки очень любила сидеть в кухне, когда Линда готовила. У нее выработалась привычка сидеть на тапочках хозяйки, когда она стояла у плиты. Особой симпатией Куки пользовался ирландский хлеб на соде и хлеб из тыквенной муки, так что, отрезая себе кусочек, Линда обязательно угощала и кошку. Еще Куки нравился брокколи-рейб, итальянский овощ, который связывал Линду с детством в бабушкином доме, напоминая летние дни, когда делалось домашнее вино и на кухне консервировали помидоры. Брокколи-рейб напоминает обычную капусту брокколи, только более плотной консистенции и с горьким вкусом, отчего у большинства американцев дыхание перехватывает. Даже многим итальянцам не нравится эта горечь, хотя вообще брокколи-рейб широко применяется в итальянской кухне. И Куки его любила. Учуяв запах этой капусты, она прибегала на кухню, вставала Линде на тапочки, тянулась вверх и мяукала, пока ей не давали кусочек, потом еще и еще, последний. А Линда и не возражала. Она была далеко не одинокой, но подросшая уже Дженнифер часто обедала не дома, а в кафе с друзьями, к тому же, по решению суда, выходные дни проводила у своего отца, так что Линде было приятно, что ей есть с кем поужинать.

Она до того привыкла, что Куки постоянно рядом, что если ее не видела, то принималась искать. Обычно стоило несколько раз позвать Куки, как она появлялась. Но однажды вечером она не появлялась несколько часов. Это было не похоже на нее. Линда несколько раз обошла весь дом, прежде чем заметила, что в ее спальне отогнут уголок сетки. Она выглянула в окно и увидела снаружи грязную, взъерошенную Куки, пытавшуюся забраться по стене. Вероятно, она случайно нажала на сетку и вылетела в окно. К счастью, спальня находилась на первом этаже, и Куки благополучно приземлилась. Но к тому моменту, когда Линда ее обнаружила, она успела обломать себе клыки и до крови ободрать подушечки лап, отчаянно пытаясь вскарабкаться по кирпичной стене.