Девять жизней Кристофера Чанта

Драйт не выразил ни удивления, ни ярости. Кристофер был уверен, что тот ждал этой просьбы. В чем же дело? Драйт облегчил им дорогу в Одиннадцатый, прикинулся, будто принимает Кристофера за равного, и сказал, что отдаст жизни Габриэля. Значит, Драйт хотел за такие благодеяния получить от Кристофера то, что ему очень нужно. Но что?

— Если мой человек хочет стать твоим, ты должен знать имя его души, — заметил Драйт. — Он сказал тебе?

— Да, его зовут Такрой.

Люди позади Драйта начали оскорбленно переглядываться.

— И что Такрой сделал, чтобы стать твоим? — Он лгал ради меня целый день, да так, что ему поверили.

По поляне прокатилась волна возбужденного шепота. Это был страх? Или одобрение? Что бы там ни было, Кристофер знал, что сказал правильно. Такрой рассказывал, что эти люди лгали ради своего Драйта. А убедительно лгать целый день — это для них наивысшая преданность.

— Тогда забирай его! — согласился Драйт. — Но с двумя условиями. Я ставлю два условия, потому что ты попросил меня о двух вещах. Первое: естественно, ты должен знать сам, где находится душа Такроя.

Драйт подал рукой маленький знак. Деревья с одного края поляны расступились, открыв тропинку к квадратной рамке Ворот. До них было шагов пятьдесят. Драйт показывал мальчику, что тот сможет пойти домой, если сделает, что требуется.

— На тропинке огромная магическая преграда, — прошептала Богиня.

Габриэль вытянул шею и тоскливо посмотрел на Ворота.

— Да, что-то вроде морковки перед носом у осла, — согласился он.

Такрой застонал и уронил голову на колени. Местные жители приносили какие-то фигурки и выкладывали из них большой полумесяц перед Кристофером. Прежде чем опустить фигурку на землю, каждый заглядывал Кристоферу в глаза. А тот смотрел на эти предметы: черные, желтоватые или блестящие белые, то ли статуэтки, то ли кусочки какого-то вещества, которое сначала немного растаяло, а потом затвердело в самых причудливых формах. Иные из них отдаленно напоминали людей, а остальные вообще не имели отчетливой формы. Но материал, из которого все они были сделаны, значил для Кристофера многое. В желудке у Кристофера подозрительно забурлило, и ему стоило больших усилий сохранять высокомерие на лице — ведь все фигурки были из серебра!

Когда на траве оказалась примерно сотня предметов, Драйт махнул рукой, и люди остановились.

— Это души моих людей. Здесь есть и душа Такроя. Найди ее.

Несчастный Кристофер бродил вокруг полумесяца, сцепив руки за спиной, чтобы унять дрожь. Он чувствовал себя генералом, производящим смотр армии железных гоблинов. Он обошел полумесяц, но ничего интересного не заметил. Тогда он приказал себе включить колдовскую зоркость и повернул в обратную сторону. Кристофер с трудом заставил себя смотреть на статуэтки, потому что на него волнами накатывала магия Одиннадцатого Мира и яростно ему мешала. Все предметы выглядели одинаково, ничто не выделялось. Колдовская зоркость включилась, Кристофер точно это знал: он ясно увидел, что людей на поляне вовсе не было, а находились они в разных частях леса и занимались своими делами, послав по команде к Драйту свои образы. Но в отношении серебра колдовская зоркость Кристофера оказалась бесполезна.

Что же делать? Он ходил вдоль полумесяца и размышлял. Люди насмешливо наблюдали за ним. «До чего же они противные! — думал Кристофер. — Неудивительно, что у них такие души — маленькие серебряные чудовища. Только Такрой милый… А! Вот где его душа!» Она лежала неподалеку слева и не больше других напоминала человечка, но выглядела очень симпатично, куда симпатичней остальных. Кристофер сделал вид, что не заметил ее, и пошел дальше, гадая, что произойдет, когда он подберет душу Такроя, а вся его магическая сила от прикосновения к серебру исчезнет. Ему оставалось надеяться на Богиню. Она должна понять.

Наверное, лицо у него все-таки дрогнуло. Драйт сразу сообразил, что Кристофер нашел душу Такроя, и начал жульничать. Полумесяц вдруг вытянулся, и душа Такроя очутилась за добрую милю от Кристофера. Остальные души принялись менять формы, растекаться и собираться в комки. Потом они подпрыгнули, и все стало как прежде. «Вот умница Богиня», — подумал Кристофер, не спуская глаз с души Такроя, которая оказалась совсем недалеко. Он нагнулся и быстро схватил ее. Как только серебро коснулось его руки, на Кристофера навалилась ужасная усталость и слабость. Ему захотелось плакать, но он не выпустил душу Такроя из рук. Богиня стояла с простертыми руками и буравила Драйта взглядом. Кристофер очень удивился, потому что даже без всякой своей магии видел вторую пару рук Богини.

— Мои жрицы учили меня, что обманывать — низко. И я думала, что ты слишком гордый, чтобы унижаться до жульничества.

Драйт посмотрел на нее сверху вниз:

— Я не признаю правил.

«Потеря колдовской силы чем-то похожа на особый вид колдовской зоркости», — подумал Кристофер. Теперь Драйт казался ниже и не таким величественным. Он казался лицемером, к тому же очень похожим на дядю Ральфа. Конечно, страх до конца не прошел, но все же Кристоферу стало намного спокойнее.