Девятнадцать стражей

– Очень хорошо, – похвалил Генерал, послав ему и мысленную улыбку, и жест/впечатление признания.

– Они думают, это Птах. Я дал им срок до вашего прилета; все еще удерживаю заглушку.

– Не снимай, пока не закончим. После эвакуации они все равно будут пользоваться нашими каналами.

– Это немного не fair

[17], – мысленно скривился Кузо.

– И что мне тебе ответить? Думать больно; поднявшись выше определенного уровня в иерархии, уже нельзя просто исполнять приказы, майор Кузо.

– Хм, благодарю.

– Я искренне надеюсь, что вы настолько же плотно займетесь экзорцизмами, поскольку я не хотел бы оказаться в вашей шкуре, если сюда проникнет хотя бы один дух Птаха или, что хуже, Бирзинни.

Ре Кваз вышел им навстречу. Сопровождал его чернокожий адъютант с одним или обеими регенерированными глазами, что угадывалось по несовпадению цвета их радужек.

Генерал пожал ладонь ре Кваза; в этот самый момент он заметил сквозь дымник отходящий от левого глаза адъютанта боковой канал.

– Кто обеспечивает эту передачу? – спросил он телепатически у капитана (еще капитана) Кузо. – Мы или они?

– Они.

– Зараза.

– Жаль, что мы встречаемся в таких печальных обстоятельствах, – говорил ре Кваз. – История, что ж, история… – Он подкрутил усы, моргнул, заложил руки за спину. – Да-а. Итак, Генерал, вы готовы собственным словом гарантировать соблюдение условий договора? – Он не называл это капитуляцией, поскольку Княжество не находилось в состоянии войны с Империей; соглашение таким образом сохраняло видимость временного договора об условиях сотрудничества между соседними плацдармами союзных держав – и поэтому не было правовым актом sensu stricto[18], не изменяло территориального раздела поверхности Шестерни и не поднимало никаких политических проблем: оно представляло собой добровольную декларацию некоторого числа подданных князя Фердинанда о принятии ими частичного протектората Империи, распространяя это на переданное в их попечение движимое и недвижимое имущество. В действительности же – обладало всеми признаками измены, и княжьими казуистами наверняка могло быть таковой признано. Но все здесь присутствовавшие отдавали себе отчет, что подобные последствия принимаемого здесь решения крайне маловероятны: Княжества Покоя de facto – поскольку пока что не de iure – не существовало.

– Да, – решительно ответил Железный Генерал ре Квазу.

– Рад. – Ре Кваз вздохнул и кивнул адъютанту.

Адъютант подал ему папку с договором, Кузо же вынул свой экземпляр. Не было стойки. Генерал фантомизировал бюро красного дерева, разместив его столешницу на уровне зафиксированной коротким заклинанием телекинетической плоскости. Они разложили документы на несуществующей мебели, вытащили перья и в салатовом свете быстро вращающейся над ними планеты подписали договор. Разноглазый адъютант заглядывал им через плечо.

Протянув последнюю черту, Жарный выпрямился. Со стороны колесниц из Монаха раздались неуверенные аплодисменты. Ре Кваз послал имперским меланхолический взгляд.

– Хотел бы я заглянуть в изданный лет через сто учебник истории, – сказал он.

– Я никогда в них не заглядываю, – заявил Генерал, ломая на счастье свое перо.