Девятнадцать стражей

Между тем последний из пассажиров покинул борт скайвала. Питер Поллард сплюнул, отправил в рот следующую порцию жевательного табака и подозвал к себе Ларри – одного из мальчишек, пристроившихся в тени складов. Ларри почесал уши – громадные, точно листья зонтичного лопуха, – неохотно оставил свою тачку и подошел.

Именно в этот момент кит взмахнул щупальцами, протяжно вздохнул и избавился от содержимого своего желудка; остальные мальчишки, азартно вскрикнув, рванули наперегонки к добыче. Поскрипывали тачки и возки, громыхали в них самодельные лопаты, мелькали в воздухе сбитые коленки, расцарапанные локти.

– Иди, – сказал Поллард. – Я доплачу. И не забудь: спроси у капитана, кто и чем именно. В подробностях.

Ларри снова вцепился в уши, дернул, скорчил зверскую рожу – и загрохотал каблуками по сходням. Его приятели уже вовсю работали лопатами, надеясь повысить свое благосостояние на несколько пенни. Чтобы увеличить плодородность здешних земель, фермеры готовы были на все; китовый навоз же считался одним из лучших удобрений.

Вернулся Ларри через пару минут – кубарем скатился по сходням за миг до того, как матросы втянули их назад. Кит снова вздохнул (на сей раз без столь ощутимых последствий) и стал подниматься вверх, подальше от убийственной жары.

Выслушав известия, которые доставил мальчишка, мистер Поллард бросил ему монетку, затем добавил еще одну, за молчание, – и направил Красавчика вниз по тропе.

Холм с китовьим причалом возвышался на северо-западной окраине Плевка: отсюда, как на ладони, видны были все пропыленные склады, бараки, казармы, мастерские, Канатная и Золотая улицы, и даже поместье шерифа – там, на дальнем берегу Трясучьего Ручья. Городок вырос в устье залива лет сто назад и с тех пор не слишком увеличился в размерах – да и шансов-то, сказать по правде, не имел. Хокингленд не представлялся Бессмертным сколько-нибудь перспективным ни для планомерного заселения, ни для масштабной добычи ресурсов. Ее Величество эту точку зрения не оспаривала, хотя время от времени засылала сюда своих географов – из тех, кому не находилось работы ни в Дарвинии, ни в Пенроузии. Географы эти делились на две категории. Которые поумнее, быстро смекали, что к чему, и убирались обратно на Остров. Прочие оставались в Хокингленде навсегда: никто не утруждал себя переправкой их тел на родину.

Их – как и прочих покойников – хоронили прямо на полях: закапывали, вбивали пропитанный слюной рыжего кленовца крест, вешали на перекладину две-три трещотки. Когда дул ветер, трещотки вращались и стрекотали, отпугивали жальворон и мелкое зверье. Старый башмачник Том Третье Ухо, опрокинувши на праздник стаканчик-другой, божился, что слышит в этом стрекоте голоса, даже некоторые узнает.

Сегодня, например, ему примерещился бас мистера Исайи Хейма, самого первого шерифа, – и Том охотно сообщал это всем, кто имел несчастье оказаться в пределах досягаемости. То есть как в самой «Курносой», так и в непосредственной от нее близости.

Мистер Поллард придержал поводья, чуть помедлил – и направил Красавчика к постоялому двору.

Том устроился в углу полутемного зала. За остальными столиками как раз рассаживались те, кто вернулся с разгрузки. Пили здесь в эту пору мало, в основном занимались единственным из разрешенных законом убийств – убивали время.

Мистер Поллард подошел к столику у окна, спросил:

– Свободно?

– Конечно, садитесь, – ответил чужак. Было ему от силы лет двадцать семь; гладко выбритое узкое лицо, острый нос, безразличный взгляд – один в один королевский географ. Причем из первой категории.

Мистер Поллард опустился на стул, снял и повесил на гвоздь рядом с собой шляпу.

– Что пьете?

Чужак пожал плечами:

– Мне сказали, это «Местное особое», пенистое.

Мистер Поллард кивнул. Отодвинул левой рукой деревянные жалюзи, правой взял кружку и выплеснул в окно.

В зале стало тихо, только Слепой Франц продолжал пиликать на скрипочке что-то меланхолическое.

– Надо полагать, – спокойно сказал чужак, – редкостное пойло?

– Другого вам и не налили бы. – Мистер Поллард обернулся к стойке, махнул рукой – Барни, нам два темного. И что-нибудь перекусить – верно, мистер?..

– Хук. – Чужак протянул ему ладонь – широкую, с крепкими пальцами, всю в шрамах. – Джон Хук, репортер.

– Питер Поллард, старший помощник шерифа.

Мистер Хук посмотрел на него с интересом:

– Вот так удача!

– Вы даже не представляете какая.

Подошел Барни, выставил перед ними две кружки темного, пару тарелок с бараниной.

– За мой счет, – сказал ему мистер Поллард.

– Вот, значит, как оно бывает, – проворчал из-за соседнего столика Ромео Клубок. – Лишил людей развлечения, а теперь еще платит за столичного. Хотя – чего удивляться, да, Нос-По-Ветру? Кто всплыл с самого дна, тот никогда об этом не вспомнит, известное ж дело.

Мистер Поллард сделал глоток, кивнул Ромео: