Очевидно, имелся в виду не бортмеханик в мотогондоле, а соответствующий член экипажа, например, штурман или штурвальный высоты.
Проанализировав синоптические сводки, Зубков оценил накопленную ошибку высотомеров в 175–200 метров, что соответствует расчётам автора.
Описанное свойство барометрического высотомера не является чем-то необычным – каждый лётчик и воздухоплаватель обязан был знать о нём, равно как и понимать необходимость постоянно контролировать истинную высоту полёта, не полагаясь только на показания приборов и «плоскую» карту. Экипажу «СССР-В6» об этом настойчиво напоминала сама постоянно приближавшаяся земля.
Малая высота бросилась в глаза радиоинженеру Воробьёву, который никогда не летал на дирижаблях: разматывая под кораблём 75-метровый канатик выпускной радиоантенны, он вынужден был просить командира подняться выше, боясь, что грузик заденет землю. Замечал это и бортмеханик Матюнин, который спустя многие годы недоумевал, почему они шли так невысоко. В последние часы дирижабль дважды снижался настолько, что кабина, казалось, вот-вот коснётся верхушек деревьев. Оба раза на это обратил внимание штурвальный направления, в чьи обязанности не входило наблюдение за высотой, но не командир и не штурман.
Почему никто из тех, кому положено, не внял грозным предупреждениям, не задумался о том, что происходит? Спуск корабля в барическую воронку, подъём рельефа или то и другое одновременно? Чем это кончится и что нужно предпринять?
Остаётся предположить, что к фактору высоты, к возможности появления возвышенностей не отнеслись с должной серьёзностью, причём с самого начала. Здесь уместно привести слова Почекина: