Девятьсот семнадцатый

Все время дороги пассажиры мягкого вагона чувствовали себя, как дома. Тяжелые шторы на окнах скрывали внутренний вид вагона. А в нем шел непрерывный кутеж.

Сам Сергеев находился в порыве безмерной страсти, как в забытье. Вино, болезненно-страстные ласки, опять хмельная влага, горячее, напружиненное женское тело, выкрики, бессвязный лепет, волнующие стоны. Временами Баратова напоминала ему большого дикого зверя, больного человеческой страстью. Ему все больше и чаще доставляю нестерпимое, режущее мозг наслаждение до отеков мять, царапать мягкую, но упрямую резину женских мышц. Он не встречал сопротивления. Даже напротив, Ирине Львовне, казалось, была приятна эта физическая боль, и чем она была сильней, тем страстней отдавалась она.

Баратова в совершенстве знала искусство страсти и держала Сергеева все время в состоянии бесконечной любовной жажды.

Были в дороге и дела. Но все они заключались в том, чтобы, по заранее выработанной инструкции, в известных местах страны высаживать офицеров, снабжая их фальшивками, деньгами, и личным вооружением. Это происходило главным образом на Украине, на Дону и Кубани. Полковник Филимонов, со сформированным в Москве, штабом, высадился на станции Кавказской для следования в Екатеринодар и незамедлительной организации там офицерского переворота.

* * *

— Ира, ты побудь одна.

— А ты куда, Витя?

— К английскому консулу. Есть дела.

— Значит, едем вместе.

— Но, Ира… Неудобно.

— Пардон. Я знаю, что делаю. Ты ведь, в сущности, мальчик и… Оставь, оставь. Ни за что не сумеешь использовать все выигрышное положение.

— Но, положим.

— Никаких но. Я хочу, чтобы ты был не менее чем полковником.

Сергеев пожал плечами, внутренне довольный ее заботливостью.

— Как знаешь.

К консулу они прошли беспрепятственно.

— Чем могу служить? — спросил бритый джентльмен в пенсне.

Сергеев передал ему на клочке полотна мелко написанную путевку.

— Виноват, господа. Одну минутку.

Консул быстро вышел.

— Виктор, — прошептала Баратова. — Требуй больше денег. Требуй всего. Они пойдут на все.

— Молчи пожалуйста, Ира.

Пока шли минуты ожидания, Сергей взял в руки валявшуюся на столе газету. Это был номер «Вольного Дона».

Бросилось в глаза объявление:

ОТ ШТАБА БОЕВОЙ СТУДЕНЧЕСКОЙ ДРУЖИНЫ.

Дружинники, немедленно возвращайтесь в свои ряды. Немедленно беритесь за винтовки, чтобы итти на, помощь братьям, сражающимся против большевистских банд. Но медлите. Время не ждет, и враг не дремлет. Снова за работу. Снова на защиту матушки-России, свободы и вольного Дона. Ведь страна же гибнет и, оплеванная, поруганная, она лежит у ног Вильгельма, с мольбой протягивает свои руки к лучшим своим сынам, ожидая от них спасения. Так дружно же станем на защиту всего дорогого, всего святого.

Все, кто еще не записался в боевую студенческую дружину, идите к нам.

Запись производится от 10 час. утра до 7 час. вечера в кадетском корпусе.

«Молодцы, работают», — мысленно одобрил воззвание поручик. Взгляд его скользнул ниже по серому газетному листу и остановился на статье «Большевики — стратеги».

В статье говорилось следующее: