Девятьсот семнадцатый

ГРАЖДАНЕ, ТОВАРИЩИ!

С сегодняшнего дня командующий войсками Московского военного округа, согласно постановлению комитета общественной безопасности, объявляет Москву на военном положении. Все попытки соглашения с большевистским военно-революционным комитетом, которые делал комитет общественной безопасности, ни к чему не привели.

Несмотря на все уверения, он не вывел из Кремля отказывающуюся повиноваться воинскую часть, и было допущено самое широкое расхищение оружия, пулеметов и снарядов из разных мест и снабжение ими большевистских организаций.

В городе идет усиленная погромная агитация. Захватываются комиссариаты, типографии, гаражи; расхищаются склады с оружием. Все это ведет к усилению анархии и произвола в Москве, и комитет общественной безопасности, сознавая всю тяжесть лежащей на нем ответственности, санкционировал в Москве и Московском округе военное положение.

— Но Кремль занят? — спросил Филимонов.

— Да. Но нам нужно известить именно таким образом, потому что мы выжидаем ответа от командования казачьего полка. У нас, правда, есть твердая уверенность, что казаки будут с нами. Но очертя голову мы действовать не намерены. У нас заготовлено и другое воззвание. Мы его опубликуем, как только получим сведения о благоприятных результатах переговоров с казачьим полком. Если желаете, я его прочитаю вам.

— Просим.

— Вот оно.

Перепелкин взял со стола другую бумажку и, откашлявшись, прочитал ее:

Кремль занят. Главное сопротивление сломлено, но в Москве еще продолжается уличная борьба. Дабы, с одной стороны, избежать ненужных жертв и чтобы, с другой, не стеснять выполнения всех боевых задач, по праву, принадлежащему мне на основании военного положении, запрещаю всякие сборища и всякий выход на улицу без пропусков домовых комитетов.

Все граждане приглашаются немедленно уведомить меня по телефону о всех домах, где в окнах или на крышах засели вооруженные люди. Предупреждаю, что в ответ на выстрелы из домов последует немедленный пулеметный и артиллерийский обстрел их. Обращаюсь к чувству сознательности граждан помочь избежать всех лишних жертв.

Командующий войсками Московского военного округа

— Вот как выяснится положение, мы немедленно предъявим ультиматум и беспощадно раздавим смутьянов. Кстати, я забыл сказать еще, что церковный собор, заседающий сейчас в Москве, целиком на нашей стороне. Митрополит Тихон обещает всяческое содействие церкви.

Сергеев сидел в углу кабинета в мягком кресле, слушал, как за окном разгоралась стрельба, и волновался.

— Чорт знает что. — Поручик вскочил, точно на пружинах. — Господа, мы в осажденной крепости. Кажется, все выяснено. Наше место не здесь, а там, где стреляют. Нужно ускорить события. Довольно совещаться.

— Успокойтесь, господин поручик. Не будем учить друг друга, — мягко остановил его Перепелкин. — Поверьте, командование знает обстановку и принимает верное решение. Это вам, как моему адъютанту, должно быть хорошо известно. Странно, что вы волнуетесь. Перестрелка пустяшная. Это забавляются юнкера.

— Я не могу быть здесь спокоен, когда там идет бой.

— Говорит фронтовая струнка. Мне нравится ваш задор. Возьмите машину и поезжайте проверить заставы.

— Слушаю-с, господин полковник.

* * *

Лил дождь.

Мягко мчался автомобиль по мокрым улицам. Колеса, попадая в лужи воды, разбрасывали вокруг фонтаны брызг. Город, казалось, спал.