Девичье сердце (СИ)

и дослушайте - он задержит вас на неделю –

будет петь, язык ворочая еле-еле...

Лучше уж сразу поехать вам через лес –

да и тут есть аргумент, что имеет вес:

ведь в лесу вы столкнётесь нос к носу со злым медведем.

Войны кивают: "уж мы то его обезвредим!"

А Принц говорит: "Я знаю, как мы поедем!

Самый короткий путь - сквозь долину ведьм."

Кто-то из свиты становится бел как мел.

Принц говорит: "Оставайтесь же, кто не смел...

Никого насильно с собою не буду брать я.

Мы отправимся завтра. Делайте выбор, братья!"

Свита молчит.

"Ну хоть кто-нибудь, отзовитесь!

Есть между вами действительно храбрый витязь?"

Войны косятся в сторону горной гряды,

лица их страхом вытянуты и худы,

кто с семьёй в последние вытеснились ряды.

И остался у Принца оруженосец – верен

до конца. Из всей свиты один единственный воин.

Но Принц в себе уверен и так спокоен.

А шаг его лошади выверен и умерен.

Копыта как в барабан отбивают такт.

Принц выезжает на каменистый тракт.

То и дело в пути он ласково гладит вожжи,

рукоять меча, с огромным сапфиром ножны –

жесты его уверенны и осторожны.

Из дворца уж его не видно в пыли дорожной.

Он ведь не знает ещё, как жадны уста

ведьм в ущелье, что есть между ними та,

у которой при полной луне отливает кожа

как молочный опал –

он не ведает, что пропал...

И коварные ведьмы розами стелют ложе.

Едут долго принц и его самый верный друг.

Тишина словно под водою стоит вокруг.

Звёзды сверкают крупные точно луны,

тени чернеют причудливые как руны

и страшно - будто в груди натянули струны.

Услышал первым оруженосец юный

это негромкое пение из кустов.

Жаль, что они не взяли с собой крестов –

ослепителен блеск шелковых животов

в лунном свете, и Принц всё забыть готов –

он в центре букета нежных ведьминых рук –

они знают древнейшую из наук

так хорошо, что думается - едва ли

прежде её так Принцу преподавали...

И в ущелье по прежнему тихо и так темно –

будто песок взбаламученный лёг на дно

после того, как пловцы все на берег вышли.

Лёгкие шорохи только. Сова ли, мышь ли...

И Принц невесту забудет, как вздорный сон.

Облако ляжет в рассвет над горой, как слон.

Изумрудным цветом лесистый нальётся склон.

Невеста смотрит с башни:

"Ну где же он?"

СКАЗКА О РЫБАКЕ И ЧУДЕСАХ

Сумерки в вечер упали каплей чернил.

Старый рыбак сети свои чинил

у океана, и вздулась волна бугром

и Рыбку швырнула на берег, блестящую серебром,

небольшую, с пилой-плавником как у осетра,

говорящую.

Молвит: "Волшебная я, как сестра,

исполню желание, жаль, что не три, а одно,

если отпустишь к деткам меня, на дно."

Рыбак почесал задумчиво лысое темя,

он помнил по сказкам, что может случиться с теми,

кто рискнёт разговоры вести с колдовскою Рыбкой...

Он, однако, не струсил. И молвил с печальной улыбкой:

"Я одинок. У меня есть изба да сеть.

Не приложу ума, чего мне ещё хотеть.

Мне для себя вообще ничего не надо.

Зря попалась ты мне. Бытового полно неуряда

у других. У соседа справа больная дочь,

у левого сын-уголовник, не знаю, кому помочь.

У третьей сестра малолетняя беременная без брака;

у четвёртой муж пьёт, пять детей, что ни день в доме драка...

уж не знаю, Рыбка, бог ты там или бес,

да только в чём смысл, коль не хватит на всех чудес,

всем не помочь. У людей океан - не вычерпать - разного горя,

и одно чудо твоё - это капля в море."

"Ну, - Рыбка вздохнула, - не слушай тогда ты мою чепуху,

возьми меня и на ужин свари уху."

"Бог с тобой! - Говорит Рыбак. - Отродясь не мог

сварить того, с кем вёл хоть раз диалог.

Плыви, Рыбка, с Богом, заждАлись уж, верно, дети!"

А сам принялся снова распутывать сети.

По дороге домой случайно встретил соседа.

Он обрадован чем-то был и случилась беседа.

Соседу знакомый доктор сказал: не плачь,

за дочку твою возьмётся столичный врач,

здорова будет она, народит детей.

Старый отец просиял от таких вестей.

Одинокий рыбак улыбнулся его судьбе.

Доброе сердце - чудо само по себе.

РОЗА ВЕТРОВ

Осенние ветры шёлковы и сквозны.

Свили гнездо у моего крыльца.

Эти глаза эльфийской голубизны

ярче зажжёт бледность его лица.

Юный король, ты не грусти о том,

что корабли ветра отнесли на мель,

линий презрительных этим красивым ртом

не изгибай.

Мало тебе земель? или рабынь?

Вином наполняешь рог –

жизнь тебя баюкает в гамаке.

Я выхожу утром на свой порог –

ветры слетаются стаей к моей руке.

По горам по долам маршируют твои полки.

Врываются смело твои корабли в моря.

Ты воин хороший, но цели твои мелки.

В то, что сила решает всё, ты поверил зря.

Тебе воевать не со мной - ведь мои ветра

ведают все рельефы пустынь и гор.

Гордость твоя игольчатая остра,

мой ветрокудрый. Ты непомерно горд:

ты привык целовать лишь тех, кто тебя слабей,

в сердце любовь запечатывая тоской...

- Лети же, северный ветер, топи и бей

его корабли!

Я направлю своей рукой.

СОКОЛИНОЕ СЕРДЦЕ

Я вижу всё чаще почти ощутимые сны:

зари акварели над пиками княжеских башен

и дынную корочку бледной рассветной луны

над лесом, который уже золочён и раскрашен,

он виден как остров за шкурами стриженых пашен,

разостланных точно трофеи у ножек княжны.

Тоска как кольчуга на тоненьком стане девичьем

стальной чешуёю на грудь это бремя легло:

нетрудно понять по оброненым пёрышкам птичьим