Девичник

Шуршали сухо листья на бульваре,Хрустел ледок октябрьских стылых луж,К моей соседке, молчаливой Варе,осенним утром возвратился муж.Не так, как возвращались в сорок пятоммужья-солдаты с той, большой войны.Он постучался тихим, виноватым,оставив дом своей второй жены.А Варя руки фартуком обтерла,входную дверь спокойно отперла.Увидела. Ладонью сжала горлои в комнату не сразу провела.Потом она поплакала немножко,сказала:             — Что ж, что было, то прошло…

И вот сейчас у них звенит гармошка,и звякает граненое стекло.И Варя, вся одетая в обновки,покинувшие днище сундука,гремит листами в газовой духовкеи торопливо жарит судака.…А я считала, что у Вари — сила,я думала, что, горечь затая,она однажды в жизни не простилатого, что столько раз прощала я!И мне казалось: все не так, как надо,что гости торжествуют ни к чему,что Варя не забыла и не рада,и этот пир горой не потому,что вот вернулся он, отец ребятам

и ей самой родной и дорогой.А потому, что он давно когда-тоушел от Вари к женщине другой.Я все ждала, что Варя гордо встанет,по-царски сложит руки на груди,сверкнет глазами, прямо в душу глянети, как чужому, скажет:                             — Уходи.Но Варя все сидела с мужем рядом,на всех смотрела просто и светло,таким спокойным, все простившим взглядом,как будто впрямь: что было — то прошло.И танцевала, стулья раздвигая,как будто и не плакала она,как в этот вечер плачет та, другая,

вторая надоевшая жена.Как будто за окном не воет ветер,ломая молодые деревца…А у нее, у той, остались дети,как Варины когда-то, без отца.А он — отец — сидит, спиной к комоду,с гостями шутит, чокается, ест.И Варя, может, год или полгодаему на этот раз не надоест.Она, по старой, памятной привычке,худой носок натянет на грибок,а под подушку мужа сунет спичкии папирос дешевых коробок.Припомнит все, что было дорогогов те давние счастливые года.

И всем вокруг покажется, чтоснова в семье у Вари — счастье, как тогда.И муж решит: «Забыла про обиду!Привычка! Что ж, она у всех в крови…»А Варя просто не покажет виду,что в этом доме больше нет любви.Не знаю, может быть, она вернется,любовь, которой Варя так ждала.Не потому ли радостно поетсяу праздничного шумного стола?И кто-то, криком песню заглушая,какой-то тост провозглашает вновь…И Варя долго пляшет, провожаясвою большую первую любовь.

БАБА ТОНЯ

А. М. Синельниковой