Девочка. Книга третья

Очнулась я в нашем доме. Стоя в зале, я рассматривала обстановку, знакомую мне еще с детства, и создавалось ощущение, что это был и мой дом, и в тоже время не мой. Я никак не могла уловить разницу, причину, по которой я чувствовала себя здесь чужой.

Будто я попала в параллельную реальность, где все казалось знакомым с детства, но чужим.

Внезапно я услышала какой-то шум, плеск воды и детский смех. Знакомый детский смех.

Я пошла по направлению к ванной, аккуратно открыла дверь и от увиденной картины удивлённо подняла брови.

В ванной сидела маленькая девочка, на ее шее висел крестик, мой крестик, который я отдала Ричарду, а моя мама ее купала.

— Ты мой маленький чумазый ангел! — смеялась мама, вырисовывая пеной облако на голове у малышки.

— Чумазых ангелов не бывает! — хором, не сговариваясь, сказали мы вместе с девочкой, которая в это время била ладонью по воде.

Мама резко повернула голову ко мне, ее улыбка сошла на нет, ее лицо стало несчастным, и я почувствовала тревогу, рассматривая ее серый взгляд.

— Мама, что-то не так?

Но она молчала, а я осмотрелась по сторонам, пытаясь понять, почему она мне не рада.

— Я ведь дома. Разве это плохо? — все же спросила я.

Ответом мне было все то же молчание, и я шагнула вперед.

В следующую секунду я обнаружила себя, сидящей в ванне вместо той девочки. Вода была ледяной, мама, сидя на табуретке, грустно смотрела на меня и терла губкой, как когда-то в детстве. Правда, это было совсем не так весело, как в детстве — было холодно и неуютно, и мама совсем не улыбалась, скорее наоборот, мне казалось, что она сейчас заплачет. И вода. Сквозь розоватую пену просвечивала красноватая вода. "Странный цвет воды, такой же, как когда я смывала с себя кровь Ричарда после покушения", — пронеслась в голове неожиданная мысль, и я вновь посмотрела на маму.

Она с грустным лицом продолжала мыть меня, а мне становилось все неуютнее.

— Мама, не плачь, — тихо прошептала я, желая все вернуть назад, перемотать киноплёнку в начало, где я была маленькой, и где мы с мамой были счастливы. Но она, не реагируя на мои слова, лишь водила пропитанной красноватой водой губкой по моему телу.

Ее движения были какими-то механическими, отстраненными, как у сомнамбулы, и я, будто заражаясь этой монотонной процедурой, сникла и, откинувшись на спину, легла в ванне, чувствуя липкий влажный холод.

Я погружалась все глубже и глубже в воду, и уже видела мамино несчастное лицо сквозь толщу красноватой воды, и от того казалось, что мама стала ещё несчастней, ее черты исказились до неузнаваемости, будто я смотрела на неё через призму красного кривого стекла.

Она плакала, отрицательно качала головой и что-то мне говорила, но я ее уже не слышала. Я чувствовала тяжесть в груди, будто внутри меня была гиря, которая тянула меня все глубже и глубже. Пришло осознание, что мне не хватает воздуха, и я перестаю дышать, продолжая погружаться в липкий холод.

* * *

Холодно. Грудь разрывает. Больно. Не могу вдохнуть. Давит. Больно. Вой сирены. Голоса.

Холод по венам. Темнота. Вакуум.

* * *

Вдох. Тяжело. На грудь давит. Тупая боль. Слышу чужие посторонние голоса медиков. Шум в ушах. До свиста. Мешает.

Холод по венам. Темнота. Вакуум.

* * *

Вдох. Тяжело. На грудь давит. Но без резкой боли.

Чувствую замкнутое пространство. Кто-то рядом. Меня опять куда-то везут.

Холод. Осязаю пальцами. Тепло. Слышу. Писк. Раздражает. Слышу тихий голос Эльзы. Хочу открыть глаза. Нет сил.

Холод по венам. Темнота.

* * *

Вдох. Тяжело. На грудь что-то давит. Будто под толщей воды. Боли нет.

Сознание зафиксировало картинку — серая дорога, багровые пятна в глазах.

Где я? Хочу открыть глаза, но веки каменные. Голова ватная. Запах. Стерильный. Больничный.

Я слышу. Голос. Родной голос. Папа. Папочка. Хочу сказать, что видела маму. Нет. Мама плакала. Не буду говорить. Папа расстроится.

Глубоко вдохнула. Трудно дышать. Опять засыпаю.

Холод по венам. Темнота.

* * *

Вдох. Легче. Боли нет.

Слышу. На вдохе раздражающий свист и шум в ушах. Хочу крикнуть "выключите". Но что-то мешает.

Опять память выдает серую дорогу. Багровые пятна. Нет. Это откуда-то из прошлого. Надо понять, где я сейчас. Где папа?

С трудом приподнимаю веки. Свет. Режет глаза. Отдает тупой болью в голове.

Опускаю веки.

Устала. Нет холода по венам. Хорошо. После него я проваливаюсь в темноту. И все же. Что это за серая дорога? Голова гудит. Будто мозг накачан дурманом. Не могу сосредоточится.

Но постепенно создание начало возвращаться, а вместе с ним и память о боли.

Сознание обрушивается на меня лавиной, открывая четкую картинку. Будто кто-то ранее поставил на паузу, и сейчас нажал на кнопку play.

Трасса. Визг тормозов. Боль. В горле застрял крик. И я, преодолевая боль в груди, кричу, зажмурив глаза. Но вместо крика слышу лишь шорох шепот шипение. Хрип. Господи! Из-за меня могли пострадать люди! И папа! Мне нужно узнать…

Холод по венам. Не хочу терять реальность. Я хочу выкрикнуть "не надо холод по венам". Но поздно. Темнота.

* * *

Вдох. Ушла тяжесть. Нет шума в ушах, и этого раздражающего писка.

И опять этот запах. Стерильный. Едкий.