Девочка, которая умела летать

– Куда ни повернись, я всюду нынче узнаю что-то новое, – сказала Пайпер доктору Хуллиган после нескольких недель в университете. Доктор Хуллиган часто приглашала Пайпер прогуляться с нею по атриуму перед отбоем, и Пайпер ждала этого особенного времени более всего на свете. Доктор Хуллиган не уделяла своё время индивидуально никому из остальных детей, хотя все наперебой пытались привлечь её внимание, и Пайпер была благодарна за внимательность и заботу.

– Профессор Шамкер говорит, что я, видать, самая несообразительная из всех учеников, сколько у него их ни было. Он говорит, что у меня куча чудных идей и притом я совсем не умею правильно писать, и что мы прежде вступим в контакт с инопланетянами, чем я разберусь с таблицей умножения. Выучить-то, пожалуйста, но я просто никак не придумаю хорошей причины, зачем тратить на неё время. В чём соль заучить, сколько будет десятью не пойми что? Нет от этого никому никакого проку. И потом, коль кому надо это знать, кажись, Конрад изучил всё вдоль и поперёк. Я спросила профессора Шамкера вот давеча, когда мне можно снова будет полетать, и он сказал, что вряд ли скоро, и я думала, что я жутко расстроюсь, но нетушки. Ну, то есть не расстроилась вовсе. – Пайпер старалась говорить, как другие дети, и у нее даже получалось. – Но думаю, это потому, что мы столько всего делаем, что и с мыслями собраться некогда. А вы знали, что воспитатель Толле говорит, что мне можно позаниматься в следующий раз на батуте и он покажет мне, как делать сальто? Он, знамо дело, кажется суровым, но давеча вечером, когда я сказала «Доброй ночи, благослови вас Господь, воспитатель Толле», он даже ни разочку не сказал мне, что я нарушаю правила, а обычно говорит. Ну конечно, он не пожелал мне доброй ночи, но, спорим, он подумал про себя и вскорости будет и вслух говорить, вот увидите. Я считаю, глубоко-глубоко он даже хочет. Как думаете?

Доктор Хуллиган подумала и сказала:

– Не вижу, отчего не попытаться, вне зависимости от результата.

Пайпер нравилось, что доктор Хуллиган всегда говорила с ней как с равной и слушала по-настоящему, а не притворялась.

– Я вам говорила, что на прошлой неделе на физкультуре, когда воспитатель Толле велел нам разбиться на пары, Ваойлет попросила меня быть её парой? Да. Вот прям сказала, тихо-тихо: «Хочешь со мной?», а я тут же сказала: «А то!» Раньше-то меня никто не выбирал. И, надо сказать, я потом чувствовала себя прям особенной. И теперь всякий раз, как мы должны работать в парах, мы с Вайолет знаем, что мы в паре. Это приятно. И из класса в класс мы ходим тоже вместе, и Вайолет ждёт, пока я копаюсь по утрам, и говорит, чтобы я не опаздывала, потому что воспитатель Толле будет злиться. И она не против, что я столько болтаю. Мама говорит, что я трещу, как сорока, но Вайолет говорит, что ей даже нравится, потому что ей самой не надо говорить, а она этого не любит и съёживается. Она такая милая! Я думаю, это значит, мы друзья. А вы?

– Я тоже так думаю, – согласилась доктор Хуллиган.

– Она мой самый-самый первый друг. Ужасно здорово иметь подругу. Это такое чувство… – Пайпер немного подумала, подбирая правильное слово, – причастности. Кто-то заботится о тебе, а ты заботишься о нём.

– Как хорошо ты сформулировала, Пайпер. – Доктор Пайпер ежедневно получала отчёты от профессора Шамкера и воспитателя Толле и, хотя Пайпер этого не осознавала, большинство ребят стали очень хорошо к ней относиться, а это говорило о многом, потому что эти дети были ёжистые, с трудными характерами, и часто отвергали и травили одноклассников, а уж особенно новеньких. Не так давно профессор Шамкер рассказывал, что Джаспер глаз не сводит с Пайпер и ходит за ней хвостиком. И другие начали следовать примеру Пайпер и полагаться на неё.

– Вы думаете, я скоро получу письмо от мамы с папой? Я пишу им ну почти через день, а от них ничего нет пока. Конечно, скоро время сбора урожая, и дел на ферме невпроворот, небось у них времени не было. Вот ведь штука, когда ты здесь, кажется, будто время ушло на каникулы, и невозможно один день отличить от другого.

– Я буду отслеживать любые письма.

На третьем ярусе раздался звонок, и Пайпер подскочила.

– Проваль, это первый звонок! Отбой меньше чем через три минуты!

– Спокойной ночи, Пайпер.

– Доброй ночи, доктор Хуллиган, – Пайпер умчалась и, к счастью, успела запрыгнуть под одеяло и выключить свет за пару мгновений до того, как фигура воспитателя Толле загородила дверной проём.

– Тебе повезло, Макклауд. Ты чуть-чуть не опоздала.

– Но не опоздала, воспитатель Толле, сэр.

– Я смотрю за тобой в оба, Макклауд.

– Я знаю, сэр.

Воспитатель Толле немного помедлил.

– Доброй ночи, и храни вас Господь, воспитатель Толле!