Девочка с косой и другие ужасные истории

– Не питайте иллюзий, Федор Петрович, – усмехнулся Гвоздь. – «Блинам» просто не хочется терять свою пищевую базу.

– А какая опасность грозит человечеству? – спросила Любка, чмокнув жвачкой.

– Теоновое пространство.

– А это что?

– Они объясняли, но, честно говоря, я толком не понял, – признался майор.

– Сейчас я у них уточню! – Кофейников решительно направился к люку.

– Пустой номер, Федор Петрович, – остановил его Гвоздь. – Они не станут с вами разговаривать.

– Это еще почему? – закипятился Кофейников, прямо, как Кипятков. – Я же все-таки ученый.

– Не в этом дело. Им без разницы, кто вы: ученый вы или помидор моченый. «Блины» принципиально не хотят говорить со своей едой.

– Но с вами-то они поговорили.

– Только лишь в порядке исключения. В первый и в последний раз.

Профессор был уязвлен высокомерием разумной плесни.

– А вы уверены, Петр Трофимович, что они вам правду сказали? Может, эти хитрые «блины» задумали выйти на поверхность Земли и захватить ее так же, как они захватили станцию метро. Вы только представьте на минуточку, – обратился уже ко всем Кофейников, – Землю, полностью покрытую зеленой плесенью.

Все на минуточку представили.

– Обломно, – сказал Тимыч.

– Отстойно, – сказал Димыч.

– Отвратно, – сказала Любка.

– Так точно! – козырнул Кипятков.

– А для чего им на поверхность выходить? – пожал плечами Гвоздь. – «Блинам» и под землей неплохо живется.

– А зачем, в таком случае, им нас об опасности предупреждать? – запальчиво спросил профессор.

– Чтобы мы не погибли, – ответил майор.

– Нелогично получается, – пустился в рассуждения Кофейников. – Разумная плесень питается отрицательными эмоциями умерших людей. Чем больше таких людей – тем больше пищи у «блинов». А уж если все человечество погибнет, они могут устроить пир на весь мир.

– Значит, это будет такая форма гибели, которая не выгодна разумной плесени, – убежденно произнес Гвоздь.

– А какая?

– Отличный вопросик, – хмыкнул майор. – Только у меня нет на него ответа. Но как бы там ни было, я верю «блинам». Интуиция мне подсказывает: они не врут.

Видимо, уверенность Гвоздя стала передаваться Кофейникову, потому что он сказал:

– Ну хорошо, Петр Трофимович. А как избежать грозящей человечеству опасности, «блины» вам не объяснили?

– Нет, не объяснили. Они лишь сообщили, откуда появится теоновое пространство.

– И откуда же?

– Из Черного зеркала. Оно принадлежало древнеяпонскому магу Токосо Токояки. Это зеркало ему подарил сам Дьявол, когда маг гостил у него в Аду.

– Ну-у, пошла мистика, – поморщился Кофейников. – Нет, я сторонник чистой науки.

В Любке Крутой сразу же взыграла белая ведьма.

– А чем это вам не нравится мистика? – накинулась она на профессора. – Если хотите знать, мистика является продолжением науки. Она как раз там и начинается, где наука заканчивается.

Кофейников шутливо поднял руки.

– Сдаюсь, сдаюсь на милость прекрасной дамы… Ну и что нам теперь делать? Изобрести машину времени и отправиться в древнюю Японию к Токосо Токояки за Черным зеркалом?

– Это зеркало гораздо ближе находится, – сказал Гвоздь. – На улице Заливайкиных.

– Там же моя бабушка живет! – воскликнула Любка.

– Правильно, Любаша. «Блины» мне доложили, что Черное зеркало висит у твоей бабушки в гостиной.

– Ну да! – тотчас вспомнила Крутая. – Бабуля в прошлом году летала в Японию, на слет белых ведьм. И в Токио, в антикварной лавочке, купила старинное зеркало.

Тимыч тоже вспомнил:

– Так я из этого зеркала призрака вызывал, когда меня глючило? А сейчас, значит, из него теоновое пространство полезет?

– Ой, мамочка, – пискнула Любка, на секундочку забыв, что она Крутая. – Неужели мы все погибнем? Так классно дышать воздухом, хоть и загазованным.

– И воду тоже классно пить, хоть и загрязненную, – подхватил Димыч.

– И просыпаться каждое утро классно, даже если в школу надо идти, – добавил Тимыч и заключил: – Да и вообще жить классно!

– Так точно! – козырнул Кипятков и обратился к Гвоздю: – Товарищ майор, а не пора ли нам дать решительный отпор теоновому пространству?

– Рано, Жора, рано. «Блины» сообщили, что оно полезет из Черного зеркала где-то часиков в семь. А сейчас у нас… – майор кинул взгляд на часы, – только шестой час.

Профессор Кофейников взглянул на свои часы.

– Петр Трофимович, у вас часы врут. Уже четверть седьмого!

– Вот так номер, чтоб я помер! – воскликнул Гвоздь. – Бежим!

И все помчались как угорелые. Выскочили из метро, вскочили в фээсбэшную бээмвэшку и снова помчались.

Когда все влетели в квартиру Любкиной бабушки, до вторжения теонового пространства оставались считанные секунды.

– Мы погибли, – обреченно сказал Кофейников. – И весь мир тоже погиб.

– Не делайте скороспелых выводов, профессор, – сказал майор и разбил зеркало.

Осколки так и посыпались.

– Ура-а! – ликовали все.

И лишь Кофейникову, как истинному ученому, было чуточку грустно.

– Теперь мы никогда не узнаем, что же это такое – теоновое пространство, – вздохнул он.

…А на следующий день наших героев принял директор питерского ФСБ. Звали его – точнее, ее, Анна Львовна Жеребец. Да, да, директор оказался женщиной. Под два метра ростом и с громоподобным голосом.