Девочка с косой и другие ужасные истории

Кофейников приложил трубку к уху.

– Доброе утро, вернее еще доброй ночи… Ну что вы, ничего страшного, он же не знал… Хорошо, я ему расскажу… До свидания.

Гвоздь был несколько смущен.

– Вот значит, кому звонил в ФСБ начальник метрополитена. – И, подкрутив усы, майор извинился перед профессором: – Прошу прощения.

– Пустяки, – улыбнулся Кофейников. – Давайте лучше познакомимся.

Профессор и майор обменялись рукопожатиями.

– Гвоздь Петр Трофимыч, – отрекомендовался майор.

– Кофейников Федор Петрович, – представился профессор и добавил: – Директор жалеет, что мы не посвятили вас в наши проблемы. А проблемы вот такие… – И профессор приступил к рассказу: – Вся эта история началась пять лет назад, когда на этом самом месте решили построить новую станцию метро «Мартышкино». И построили. И даже вывели на поверхность вентиляционную шахту. Хотели уже приступить к строительству наземного павильона, но не успели. Стены станции вдруг покрылись зеленой плесенью. Как только с этой плесенью ни боролись – и всякими химикатами ее поливали, и из огнеметов жгли – ничего не помогло. Плесени становилось все больше и больше. Пришлось остановить строительство и все ходы и выходы со станции забетонировать, оставив лишь шлюз[3]

с бронированным люком. А чтобы разобраться, что за плесень такая странная, пригласили ученых. Этот научный проект получил название «Зеленые блины»…

– А почему «блины», дядь Федь? – спросил любитель блинов Тимыч.

– Потому что плесень, покрывшая всю станцию, состояла из плоских и круглых образований, напоминающих испеченные блины, только зеленого цвета… Руководителем проекта назначили меня. И мне сразу же удалось обнаружить у этой странной плесени клеточную структуру, похожую на мозговую ткань.

– Круто, – чмокнула жвачкой Крутая. – Разумная плесень.

– Совершенно верно, – кивнул Кофейников, – дальнейшие исследования подтвердили, что плесень действительно являлась разумной. Но она почему-то не спешила вступать в контакт со своими братьями по разуму. То есть с нами, с людьми. Мы так и сяк пытались с «блинами» контактировать, а они – ноль внимания. Но вот совсем недавно специальные приборы, следящие за плесенью, уловили слабые прерывистые сигналы, идущие из замурованного объекта. На сегодняшний день сигналы поступают уже непрерывно, но мы пока не можем понять, что они означают…

– А какие именно сигналы? – спросил Гвоздь, щелкая зажигалкой и закуривая.

– Знаете, такое поцвиркивание.

– Поцвиркивание?! – вскричал Тимыч, сразу же вспомнив как он «цвиркал», когда был тараканом.

– Да, то-о-ненькое такое – цвирк-цвирк-цвирк… А еще до этого цвирканья, произошло нечто странное. Как-то раз я не успел завершить эксперимент в лаборатории и взял один «блин» домой, чтобы там закончить…

– А вот это вы напрасно сделали, – пожурил профессора майор.

– Да я уж сто раз сам себя ругал, – вздохнул Кофейников. – Не знаю, что на меня тогда нашло. Принес плесень домой, положил в холодильник. А потом вдруг пошли эти странные сигналы, и мне пришлось переселиться в лабораторию (официально считалось, что я улетел на Канарские острова, на симпозиум). Через какое-то время вспоминаю про «блин», который у меня дома; бегу домой, открываю холодильник, а «блина» там нет…

– Бли-и-н! – вскричал Тимыч, да так громко, что все на него посмотрели.

– Что – «блин»? – спросил Димыч.

– Я съел этот блин! – воскликнул Тимыч ошеломленно.

– Как съел? – тоже воскликнул Кофейников и тоже ошеломленно.

– Со сметаной.

– Круто! – сказала Крутая.

– Так точно! – козырнув Кипятков.

– Как же ты мог, Тима? – упрекнул племянника дядя.

– Есть очень хотелось, дядь Федь, – оправдывался Тимыч.

– Но он же был зеленый, зеленый!

– Да я как-то внимания не обратил.

– А что если этот съеденный «блин» связан с черным шаром?! – осенило Димыча.

– С каким шаром? – не понял Кофейников.

– Тимыч, расскажи.

И Тимыч рассказал дяде Феде про таракана с унитазом, про Ля с велосипедом и прпрпр.

– Любопытно, любопытно, – сказал профессор, выслушав рассказ. – И когда это у тебя началось?

– В тот день, когда я слопал «блин».

– Друзья мои, – с волнением промолвил Кофейников, – нет худа без добра. Если б Тима не съел злосчастный «блин», мы бы так и ломали головы над непонятным цвирканьем. А теперь я понял, в чем тут дело. По-видимому, «блины» мыслят образами. И передают нам эти образы в виде цвирканья. Но человеческий мозг не в состоянии преобразовать цвирканье в конкретные картинки, если он получает сигналы извне. Когда же «блин», трансформировавшись в черный шар, переместился в голову, мозг сию же секунду преобразовал цвирканье в зрительный ряд… – Профессор все больше и больше волновался. – Неужели мы наконец-то вступим в контакт с другим разумом!

Тимыч тоже заволновался, но по другому поводу.

– Дядь Федь, а Ля – тоже зрительный ряд? – спросил он.

– Ля? – рассеянно переспросил Кофейников.

– Да, девочка из послезавтра.

– Даже не знаю, что тебе сказать. Вообще-то, это довольно распространенное явление, когда люди, попав в завихрение времени, переносятся на день, на месяц, а то и на год вперед. Это так называемый «эффект Мейера-Штольца».