Девочка с косой и другие ужасные истории

Но в душе у Генки уже начали зарождаться сомнения. У него же сейчас переходной возраст, во время которого – он читал в инете – всевозможные закидоны бывают. Может, тогда и эти сны тоже закидоны?.. А царапины, шишка и укус?.. Но ведь он действительно мог сам себя незаметно оцарапать, ударить и укусить.

«В общем…» – подумал Самокатов. И не успел додумать, потому что увидел… фонарик.

И все Генкины доводы рассыпались, как карточный домик.

– Горох, это мой фонарь. Я его здесь оставил. Во сне…

– С чего ты взял, что он твой?

– Видишь, изолентой замотано, – показал Самокатов. – Это я замотал.

Горохов попытался найти логическое объяснение:

– А может, твои родичи сюда приходили?

– Зачем им сюда приходить? – пожал плечами Генка.

– Ну мало ли, – тоже пожал плечами Макс.

– Даже если они и приходили, то не стали бы брать мой фонарик. У них свой имеется.

В Генкиной голове снова роем закружились ставшие уже такими привычными сомнения: значит, это был не сон?.. или сон?.. или не сон?.. или сон?.. или не сон?..

– Вот блин горелый! – угрюмо буркнул Самокатов.

– Да все зашибись! – бодро сказал Горохов. – У нас же теперь зацепка имеется.

– Зацепка?

– Ну да! Марья Сергевна. Надо ее расспросить о сыне.

– Точно! – приободрился Генка. – Погнали в школу!

– Погнали!

В школе Самокатов, пересилив себя, – чего только не сделаешь ради навороченного айфона – подошел к Нестеровой.

– Екатерина Васильна, а можно двойку по русскому исправить?

– Надо не исправлять двойки, а не получать их, – сухо ответила учительница.

– Да я случа-а-йно ее получил, – притворно заныл Генка.

Нестерова холодно смотрела на него. Самокатову стало неприятно от этого взгляда. Вдруг вспомнилось, как учительница вытащила у него сердце.

– Хорошо, Геннадий, – наконец сказала Нестерова. – Послезавтра, к часу, приходи в учительскую. У меня будет «окно», и я тебя поспрашиваю.

– А сегодня нельзя? – начал торговаться Генка. Ему хотелось поскорее избавиться и от двойки, и от Нестеровой.

– Нет, – отрезала учительница. – Сегодня я уезжаю в Москву. На похороны. Вернусь только послезавтра.

Самокатов поднялся на третий этаж, где располагались начальные классы и где его ждал Горохов.

– Ну что, подписалась? – спросил Макс.

– Ага.

– На когда?

– На послезавтра.

– А чего не на сегодня?

– Сегодня она в Москву уезжает. На свадьбу.

– Нестерова – на свадьбу? – не поверилось Горохову.

– Ой, то есть на похороны.

– А-а, ну это другое дело… А я сейчас Купоросова встретил. Прикинь, Самокат, у него шея шарфом обмотана.

– Ни фига ж себе! – воскликнул Генка, мигом вспомнив, как директор перерезал себе горло бритвой.

– Химичка у него спрашивает: «Что это с Вами, Агафон Евлампиевич?» А он – ей: «Да вот, горло простудил».

– Видали мы, как он горло простудил, – пробурчал Самокатов, мысленно увидев, как из горла директора хлещет зеленка.

Прозвенел звонок на перемену, и друзья направились ко 2-му «а». Навстречу им из дверей класса, с писком и визгом, повалили второклашки.

– А ну, брызнули, мелюзга! – прикрикнул на них Горохов. – Крутой Макс рулит!

Мальчишки вошли в класс, но вместо Афонькиной увидели другую учительницу.

Она вопросительно посмотрела на ребят.

– Что вы хотите, мальчики?

– Нам нужна Марья Сергевна, – сказал Самокатов.

– Она уже полгода как на пенсии, – сообщила учительница.

– Да-а?.. – протянул Генка. – А мы хотели с ней поговорить.

– Мы у нее раньше учились, – добавил Макс.

– Ну так сходите к ней домой, – посоветовала учительница. – Марии Сергеевне будет приятно увидеть своих бывших учеников.

– А где она живет? – спросил Горохов.

– Тут, неподалеку. Дать вам адрес?

– Ага, – сказали ребята.

Глава IX

Большая любовь Владимира Афонькина

Марию Сергеевну мальчишки встретили на улице. Она шла из магазина. С сумками.

– Здрасьте, Марья Сергевна! – подскочили к ней Генка с Максом.

– Здравствуйте, мальчики. – Афонькина подслеповато прищурилась. – Максим и Геннадий?

– Они самые! – бойко ответил Горохов.

– Давайте мы вам поможем, – предложил Самокатов.

– Спасибо, я уже пришла. Вот мой подъезд.

– А мы вам до квартиры дотащим… – Ребята забрали у Марии Сергеевны сумки.

Афонькина жила на первом этаже.

– Заходите, мальчики, – пригласила она.

А мальчишкам только того и надо. Но для вида они стали отказываться.

– Да нет, Марья Сергевна.

– Мы в другой раз, Марья Сергевна.

– Заходите, заходите. Я вас пельменями угощу. Любите пельмени?

– Любим, – сказали друзья.

Как только Генка с Максом вошли в квартиру, так сразу увидели знакомую фотографию. Увеличенное фото висело на стене, в рамке. Ребята понимающе переглянулись.

Афонькина позвала их к столу. В тарелках аппетитно дымились пельмени.

– Берите сметанки, – радушно предложила учительница.

– Спасибо, Марья Сергевна…

И друзья принялись метать пельмень за пельменем.

– Марья Сергевна, а вы на пенсию ушли? – интересовался с набитым ртом Горохов.

– Да, Максим, я теперь пенсионерка.

– А зачем вы ушли? – тоже интересовался Самокатов и тоже с набитым ртом. – Поработали бы еще…

Афонькина помешивала ложечкой чай.

– Я и так сорок лет школе отдала.

– Сорок лет?! – изумились мальчишки. – Круто!