Девочка с косой и другие ужасные истории

– Вставь в окно стекло. Да и вообще наведи тут порядок.

– Слушаюсь! – козырнул Кипятков.

Майор взглянул на Генку.

– Ну а мы с тобой прокатимся к Купоросову. Пора вывести его на чистую воду.

Глава XVIII

Две тени

– А как вы будете выводить Купоросова на чистую воду? – спросил Самокатов у Гвоздя, когда они уже подъезжали на фээсбэшной бээмвэшке к школе.

– Элементарно. У призраков же две тени… – Майор лихо свернул в школьный дворик. – Выходим. Наша остановка.

– Директор у себя? – осведомился майор у секретарши.

– У себя, – ответила секретарша. – А вы, простите, кто?

– Госбезопасность.

– А… – начала секретарша.

Но Гвоздь уже скрылся в кабинете директора. А вслед за ним скрылся и Генка.

Купоросов, сидя за столом, просматривал какие-то бумаги. Увидев посетителей, он позвал:

– Татьяна!

Явилась секретарша.

– Да, Агафон Евлампиевич?

– Я же просил не пускать сегодня ко мне родителей.

– А это не родитель, – растерянно произнесла девушка.

– Так точно, – козырнул Гвоздь. – Это госбезопасность.

Купоросов заметно напрягся.

– Ступай, Таня, – отослал он секретаршу.

Та вышла.

– Я вас слушаю… э-э… извините, как ваше имя-отчество?

– Петр Трофимыч.

– Я вас слушаю, Петр Трофимович.

– Это я вас слушаю, Агафон Евлампиевич, – с усмешкой подкрутил Гвоздь усы.

– Простите, не понял?

– А ты все такой же, Агафон. Помнишь, как жандармы тебя в участок забрали, а ты им и говоришь: «Простите, не понял».

– Какие жандармы?.. Вы это о чем?..

– Вот-вот, – продолжал Гвоздь. – А когда судебный следователь спросил тебя о карманных кражах, ты так же ответил: «Вы это о чем?»

Купоросов нервно забарабанил пальцами по стулу.

– Что еще за судебный следователь?

– Пупышев, Егор Кузьмич. Неужели запамятовал, Агафон? Он вел твое дело в шестьдесят пятом году.

– Вы что-то путаете, – сухо промолвил директор. – В шестьдесят пятом меня еще на свете не было.

– В тысяча восемьсот шестьдесят пятом, – подчеркнул первые две цифры Гвоздь. – Тебе тогда тридцать лет было, и резал ты у прохожих карманчики бритвой.

– Да что вы какую-то галиматью несете! – запылал от негодования Купоросов. – Немедленно покиньте мой кабинет!

И директор решительным жестом указал на дверь.

– Браво, браво, – захлопал в ладоши майор. – Отлично сыграно, Агафон. Недаром тебе Пупышев советовал после острога в актеры пойти.

– Откуда вы зна… – невольно вырвалось у Купоросова. Но он тут же опомнился и потянулся к мобильнику. – Я звоню в полицию.

– Звони, звони, – сказал Гвоздь. И добавил, обращаясь к Самокатову: – Гена, будь другом, отодвинь занавесочку.

Шторы на окнах были плотно задернуты.

Директор суетливо вскочил со своего места.

– Не надо, не надо! – закричал он. – Не отодвигай!

Но Генка уже отодвинул.

В кабинет хлынул солнечный свет. И сразу же у всех появились тени. У Самокатова с Гвоздем по одной, а у Купоросова две.

– Что и требовалось доказать, – сказал майор.

– Вы кто? – сумрачно глянул на него директор.

– Я же представился.

– Вы действительно из службы безопасности?

– Так точно. И меня интересует, кто и с какой целью вытащил тебя с того света.

– Не могу знать-с. – От волнения Купоросов перешел на родной язык девятнадцатого века. – Я ее в глаза никогда не видел-с.

– «Ее»? – повторил Гвоздь. – Значит, это женщина?

– Именно так-с. Мне Катерина сказывала.

– Нестерова?

– Да-с, ваша честь.

После того, как Гвоздь «расколол» директора, тот с готовностью отвечал на вопросы. И даже рассказывал о том, о чем его и не спрашивали.

– Катерина – самая настоящая душегубка, – волнуясь, говорил Купоросов. – Девица сия здесь, в Петербурге, орудовала. А прозвище у нее было «Мертвая Петля»…

– Это мне известно, – кивнул майор. – Давай дальше.

– Все-с, ваше благородие.

– Как – все?

– Так-с. Больше я ничего не знаю-с.

– Точно не знаешь?

– Помилуйте-с, сударь… – Купоросов прижал руки к груди.

– Ладно, верю. И все-таки напряги память, Агафон. Может, еще чего вспомнишь?

Директор напряг память, но больше ничего не вспомнил.

Тогда майор Гвоздь задал наводящий вопрос:

– Нестерова эту женщину как-то называла?

– Да-с, ваша честь. Катерина звала ее – Хозяйка.

– Угу-у… – глубокомысленно протянул Гвоздь. – А Нестерова случайно не говорила, зачем ты этой Хозяйке понадобился?

– Нет-с. Сказала только: «Надобно ждать, Агафон».

– А чего ждать?

– Этого Катерина не сказывала.

– А про него, – майор кивнул на Генку, – у тебя с ней разговор был?

– Никак нет-с.

– А ты его знаешь?

– Да-с. Это ученик седьмого «б» класса Геннадий Самокатов.

– Вне школы вы когда-нибудь встречались?

– Никогда-с.

– Да что вы врете?! – воскликнул Генка. – Вы же на квартире Красавцевой меня чуть бритвой не зарезали!

– Что ты, что ты, Геннадий, – замахал Купоросов руками. – Как можно-с?

– Да, да! – горячился Самокатов. – А потом себя бритвой по горлу полоснули. А на другой день шея у вас шарфом была замотана!

– Да-с, шею я обмотал-с, – не отрицал Купоросов. – Потому что боюсь простудиться. Я, изволите знать, от простуды помер. Зимой из баньки распаренный вышел и…

Гвоздь перебил:

– То есть в квартире Красавцевой ты, Агафон, никогда не был?

– Никогда-с, ваша честь.

– Ну а Афонькина ты знаешь?