Девочка с медвежьим сердцем

– Как подумаю о гонорарах, которые когда-то получал… – пробормотал доктор Квик, когда последний пациент Мейкпис вышел из комнаты с чистой полотняной повязкой на голове.

И все же жалобы доктора по этому поводу слышались все реже. Возможно, богатые пациенты были не так благодарны, как бедные жители бедной деревушки.

– Ты, как всегда, сентиментальна, – буркнул доктор.

– Это не сантименты, а здравый смысл, – ответила Мейкпис, отмывая руки. – Нам нужно где-то остановиться на несколько ночей.

– Ну да. У тебя есть хорошие, веские причины помогать этим людям. Как всегда, – съязвил доктор. – Кстати, я рассказывал тебе о хирурге, которого знал еще до войны? Он был восходящей звездой, а гонорары ему платили большие, выше, чем у многих опытных врачей. Но однажды под его ножом умер ребенок – маленькая дочь его лучшего друга. После этого с ним что-то произошло. Он не мог никому отказать.

Доводил себя до изнеможения, лечил всех подряд. Даже когда надежды получить плату не было. И он всегда приводил логичные, разумные причины, почему в его интересах лечить бесплатно. Так и не признался, что пытался спасти всех, чтобы унять боль от этой потери.

– Он когда-нибудь обретет покой? – спросила Мейкпис, прекрасно понимая, на что намекал доктор.

– Кто знает? Насколько мне известно, он по-прежнему жив. Возможно, когда-нибудь обретет. Ну а пока что глупец спас уже множество жизней.

– Будете сегодня вести записи? – спросила Мейкпис.

– Если найдутся время и бумага.

Всякий раз, когда представлялась возможность, Мейкпис выменивала бумагу. Зачастую она обходилась дешево и была исписана только с одной стороны, но это позволяло доктору записывать свои открытия и теорию военной хирургии.

Вскоре после падения Гризхейза Мейкпис тоже написала два письма. Первое было отослано Чарити Тайлер в Норвич. В пакет был вложен молитвенник ее брата, в письме сообщалась печальная весть о его смерти. Там говорилось, что он хотел помириться с кузеном и положить конец вражде и что он всем сердцем любил сестру. Мейкпис сочла нужным рассказать, что Ливуэлл помог взорвать стены роялистской крепости и покончить с осадой, которая могла стоить многих жизней. Она не упомянула лишь о том, что все это произошло после его смерти.

Мейкпис была уверена, что Ливуэлл скоро исчезнет. Он стал гораздо спокойнее. Иногда она просыпалась и обнаруживала дыру в сознании, подобную выпавшему зубу.

– Я отполировал душу так чисто, как только мог, – признался он недавно, – и если останусь подольше, она снова покроется зазубринами.

Второе письмо было написано с помощью Морган и адресовано Хелен: невыносимо скучное послание о детях, заболевших корью. На обратной стороне было второе письмо, написанное соком артишока:

«Хелен, к этому времени вы уже наслушались обо мне самых странных вещей. Но правда оказалась еще более странной. Когда мы встретились, я не была на службе у Фелмоттов, но и не работала на ваших врагов. Я ваш друг и намерена это доказать.

Грамота, которую вы ищете, находится в Уайтхоллоу. Саймонд Фелмотт спрятал ее в обивке потайной двери в хозяйской спальне. Я переместила ее в другое место, но не слишком далеко. Она по-прежнему под той же обивкой, но в верхнем углу и закреплена там булавкой. Я сказала Саймонду, что спрятала ее в новом тайнике, и посчитала, что он, возможно, сунет руку вниз, к основанию двери, чтобы понять, там ли она, но увидит, что грамоты нет.

Полагаю, он не стал шарить по всей двери, а свел себя с ума, обыскивая весь дом. Люди ищут потерянное где угодно, только не в непосредственной близости от тайника.

Если Господь пожелает, мы снова встретимся, и я очень надеюсь, что останемся друзьями.

Бывшая Джудит».

Мейкпис вспомнила, как заблестели глаза охотника на ведьм, когда тот услышал о королевской грамоте. Будет лучше, если шпионы короля найдут ее и без лишнего шума уничтожат. Она не могла избавить мир от охотников на ведьм, но и снабжать их сведениями не желала. Слишком уж алчный народ.

Кроме того, ей доставляло удовольствие представлять, как Хелен обменивается холодными любезностями с ничего не подозревавшим мужем-парламентаристом и одновременно прячет в перчатке записку Мейкпис, а потом тайком убегает по ночам в поисках приключений и снова выполняет секретные поручения короля.

– Я хотел бы также записать свои исследования призраков, – продолжал доктор, – но, думаю, прочитав это, люди сожгут нас как еретиков. Иногда я гадаю, не совершила ли твоя семья колоссальную ошибку. Чем больше призраков я вижу, тем менее уверен, что мы – те же самые души, какими были, когда жили на земле. Насколько мне известно, настоящие души сразу переходят к Создателю, оставляя нас за спиной. Порой мне кажется, что мы, призраки, – просто воспоминания. Эхо. Впечатления. Да, мы способны думать и чувствовать. Можем сожалеть о прошлом, бояться будущего. Но действительно ли мы те люди, какими себя считаем?

– Но что это меняет? – Слишком поздно. Теперь Мейкпис считает призрачных союзников только друзьями. И никак иначе.