Девочка в красном пальто

Полиция дала мне координаты психолога, который специализируется на таких случаях, как мой. Он в чем-то помог. Но меня не покидало чувство, что все это – лишь часть формальной процедуры.

– Я хочу поговорить с человеком со стороны. Который не знает меня. Тебе тоже нужно к кому-то обратиться, Пол.

– Возможно.

Когда я шла по дорожке, гравий хрустел под ногами. Позвонила в звонок. Пока ждала, успела прочитать выгоревшую табличку под стеклом. Мужчина, который открыл дверь, оказался моложе, чем я ожидала. Я даже усомнилась, что это сам психолог-консультант, а не его помощник, который открывает двери.

– Вы, должно быть, Бет. Проходите, – сказал он.

На нем джинсы и красная футболка с надписью, на ногах только носки без ботинок. Мы неловко пожали друг другу руки в коридоре.

– Меня зовут Крэг.

Комната была нейтральной – стены кремового цвета, ковер овсяного оттенка. Два стула, между ними кофейный столик. Единственное цветное пятно во всем интерьере – пачка ярко-розовых бумажных платков на столе.

– Итак, Бет. – Он сел на свой стул. – О чем вы хотите поговорить?

Я посмотрела через французское окно в сад. Среди листьев виднеется статуя Пана, который подглядывает за нами. Крэгу двадцать с чем-то лет. Есть ли смысл разговаривать с ним? Что он может знать о родительских чувствах и тому подобных вещах? Я еще раз взглянула на него: в темно-карих глазах – терпение, доброта. Кто, в конце концов, сказал, что молодой человек понимает меньше, чем старый? Ведь пример Кармел доказывает обратное.

Что-то зашевелилось у меня внутри. Я должна разделить свое бремя с кем-то.

– Моя дочь…

– Да?

– Она пропала.

– Что вы имеете в виду? – Он поерзал в кресле.

– Исчезла. Четыре месяца тому назад. Никто не знает, где она.

– О боже… – Он провел ладонью по глазам и стал еще моложе, когда луч солнца высветлил карие глаза и брови.

– Простите. Я не предупредила вас заранее.

Мне это даже в голову не пришло. Кокон, в котором я жила, был таким плотным, таким непроницаемым, что я почти забыла, что другие люди тоже могут чувствовать, да и вообще существуют.

– А разве вы не читали в газетах?

– Я провел год в Южной Америке. Я вам очень сочувствую, поверьте. – Он тяжело вздохнул. – Есть, кажется, специальные психологи, которые занимаются такими делами.

– Вы что, хотите от меня отделаться? – Я обиделась.

– Нет, ни в коем случае. Давайте начнем сначала. Что случилось?

– Скажите, кто к вам обычно обращается? – резко спросила я.

– Люди, которые недовольны своей жизнью. Они несчастливы и хотят все изменить, вы понимаете.

Я перевела взгляд повыше его плеча на единственную картину, которая висела на стене. Раньше я не заметила ее. Это был лес, а за чащей деревьев виднелся свет.

– Люди не ценят того, что имеют. Теперь я это понимаю, – произнесла я.

Мы помолчали минуту.

– Я вам очень сочувствую, – сказал он. – Мне не положено терять голову. Но ваша история… она меня выбила из колеи. Я действительно хотел бы помочь вам, если это в моих силах.

Я снова посмотрела ему в лицо, он выглядел… хорошим человеком.

– Да, да. Спасибо, – я кивнула ему.

– Расскажите мне все. Начните с того места, откуда пожелаете.

Я опять помолчала немного, потом заговорила:

– Ну, хорошо. Тогда так. Я хочу, чтобы кто-то сказал мне, что я сама виновата.

– Я не могу этого сделать, Бет.

– Вот, и никто не хочет. Только мой муж осмелился однажды. А потом извинился. Я постоянно думаю об этом и хочу, чтобы мне это подтвердили.

– Почему вы думаете, что это ваша вина?

Я закрыла глаза и долго молчала, прежде чем заговорить:

– С того самого дня, когда она родилась, меня преследовала мысль, что мне суждено ее потерять. После развода с мужем этот страх целиком заполнил меня – и заметьте, она не раз терялась, так что мой страх имел под собой основания. Да, я понимаю, что в это трудно поверить, но эта мысль постоянно присутствовала у меня в голове, и теперь, когда это случилось, мне кажется, что причина кроется во мне. В моих мыслях.

Я никому не говорила об этом.

– Давайте обсудим это.

– Нет, не могу. – Я почти не слышала своего голоса. – Давайте просто посидим.

Мы сидели, пока стрелки часов не показали, что час подошел к концу.

– Спасибо. – Я резко встала со стула.

Он проводил меня к выходу.

– Я хотел бы вам помочь. Приходите еще, если захотите, – проговорил он, стоя на пороге. – Скажите, что-нибудь приносит вам облегчение, хоть что-нибудь?

– Да. Это началось нечаянно, а теперь превращается в манию. Еще бывают провалы, я их называю – провалы забвения, но не знаю, помогают ли они на самом деле. Есть только одна вещь, которая помогает. Да, одна вещь. Мелкие дела.

27

У нас новое место стоянки – в лесу.