Девочка в наследство

Ныряю в холодильник и чуть ли слюной не давлюсь при виде сочных стейков и ризотто. То, что нужно. Выхватываю контейнеры и ставлю на плиту сковороду. Достаю наушники и включаю плейлист, помешивая скворчащий ужин.

Быстро уничтожив порцию еды, чувствую, как после бессонной ночи слипаются глаза. Пока поднимаюсь по лестнице, на телефон приходит сообщение от Тимофея.

Надо же, не прошло и года, как он решил напомнить, что все ещё жив. До этого мы как-то неделю умудрялись даже не пересекаться, находясь под одной крышей. Он оставлял мне утром деньги на такси, а я с удовольствием пользовалась этими финансами, чтобы зря не тратить свои.

Открываю сообщение и не верю глазам.

«Смотри, дом мне не разбомби, а то есть у тебя такие задатки. Мне жаловались, что пока меня нет, он ходуном ходит от твоей музыки и танцев. Что-нибудь угробишь – потом не отработаешь же».

Усмехаюсь и окидываю взглядом гостиную на первом этаже. Но у меня рука не поднимется причинить вред этому дому, слишком много хорошего связано с ним. Здесь я была с родителями и здесь я ощущала теплоту и заботу крестного. И потерять это место равно выдрать часть воспоминаний из сердца.

А вот в очередной раз насолить Тимофею – это уже святое. Тем более он сам прервал политику нейтралитета. Кто я такая, чтобы не оправдать его ожиданий?

Пользуюсь тем, пока его нет дома, возвращаюсь в кухню и роюсь в ящичках, пытаясь найти специи. Выудив нужную баночку, сжимаю её в руке и не скрываю победной улыбки. Ну посмотрим, как он завтра запоет.

Поднимаюсь к нему в комнату, прохожу к комоду. Рука замирает возле первого ящичка, щеки покрываются румянцем, но я заставляю себя идти до конца. Будет знать, как мной командовать, а то только и может рычать на меня.

Нахожу ящик с нижним бельем, ухмыляюсь. Ну конечно, кто бы сомневался, что у этого сноба даже трусы самого крутого бренда. Щедро посыпаю все боксеры красным перцем и захлопываю ящик.

Возвращаю баночку на место и погружаюсь в подготовку к завтрашней проверочной.

Уже лежа в постели вижу фары подъезжающей машины и непроизвольно прислушиваюсь к звукам снизу. Сложно спать, представляя Тимофея совсем неподалеку.

Сжимаю веки, и перед глазами тут же вспыхивает воспоминание первого вечера в этом доме, когда я влетела в его комнату. Его прокачанная спина и крепкая задница. Утыкаюсь в подушку и рычу. Чувствую, как все тело окутывает желание. Ко всему прочему память услужливо подкидывает наш поцелуй и как его стояк упирался мне прямо между ног.

Начинаю метаться по кровати в попытке найти удобную позу, но кажется, что даже постельное раздражает разгоряченную кожу. И справиться с этой агонией может помочь только один человек, но я никогда не попрошу его, чтобы он удовлетворил мое желание.

С трудом засыпаю, когда уже виден рассвет, проклиная своего опекуна.

* * *

Утро начинается с отвратительного настроения из-за того, что я не выспалась по вине своего же либидо, которое все никак не хотело успокаиваться. И теперь, стоя под прохладным душем, пытаюсь все же разлепить глаза и не уснуть снова. Есть надежда, конечно, что кофе как-то поможет взбодриться, но его нужно не меньше литра, ещё и разбавить энергетиком.

Долбаный опекун. Куда теперь деваться от назойливых мыслей об этом мускулистом теле, и что может это тело сделать со мной?

Вот неделю он меня не трогал, скучно, что ли, стало?

Плетусь на кухню и настраиваю кофемашину. Следом заходит довольный Тимофей. Волосы блестят от влаги, одет в простую серую футболку и спортивки. У меня от его такого вида глаза лезут из орбит.

– У тебя выходной?

Опекун усмехается и бросает на меня непонятный взгляд.

– У меня не бывает выходных, пигалица. Но работу дома никто не запрещал.

Пожимаю плечами и делаю большой глоток сладкого кофе. Зажмуриваюсь от ощущения, как тепло растекается по венам и все же дарит небольшую бодрость.

Открываю глаза и чуть ли не давлюсь кофе. Тимофей стоит возле гарнитура кухонного и хмурится. Потом переступает с ноги на ногу, а я с трудом сдерживаю смешок. Если он услышит, как я тут веселюсь, сразу все поймет, а у меня нет в планах умереть сегодня.

Я даже успеваю пожалеть, что вообще устроила все это. Но когда Тимофей еле слышно матерится и пытается незаметно для меня оттянуть резинку штанов, я все же не выдерживаю.

– Знаешь, когда в том месте что-то зудит, пора бежать к венерологу, – как можно безразличнее заявляю, пока верчу в руках кружку с остатками кофе.

Лицо Тимофея вытягивается, и он оборачивается ко мне.

– Что за хрень ты несешь?

Пожимаю плечами.

– Ну, ты же не так давно хвастался, что у тебя столько баб, что на меня даже и смысла нет смотреть. Вот я и предположила, мало ли, может, ты про защиту забыл – и вот итог, – по мере монолога сдерживать смешки становится сложнее, но я прикусываю губу.

Тимофей замолкает, видимо, обдумывая мои слова, а потом резко сокращает расстояние между нами и хватает меня за подбородок, притягивая к своему разъяренному лицу:

– Ты че опять натворила, пигалица?

– Я? – хлопая глазками, вцепляюсь в его запястье в попытке отодрать его от себя. – С чего бы мне что-то делать, дядечка?