Девочка-ветер

Осень. В небе кружатся желтые листья, падают с легким шорохом, устилая землю разноцветным узором. Скоро начнется сезон затяжных дождей, вокруг запахнет тоской и безнадежностью, станет пасмурно и промозгло. Утром, поеживаясь, выходя из домов, народ будет смотреть на небо и обреченно вздыхать, станет казаться, что это навсегда, что солнце никогда больше не выглянет и потоки воды окончательно смоют все краски в жизни. Мне грустно. Нет, мне отвратительно и ужасно тоскливо. Я буду ждать весны, проклинать холода и мечтать о пылающем камине в моем доме, кресле, книге и полной тишине, нарушаемой лишь тихим потрескиванием поленьев и дождя за окном. Если бы у меня был дом, дожди я способна пережить, даже если они продлятся год. Моего характера не хватило отказать, поэтому пока у меня нет моего дома.

Мы приехали на дачу к Танюше, где предстоит вынести муку под названием День Рождения Хозяйки. Танюша и Валюша снимают у меня дачу, в чем, конечно, никогда и никому не признаются под самой страшной пыткой. Для друзей и партнеров это дом прадеда и она, Танюша, так сказать, оберегая наследие предков, первозданность архитектуры, никогда и ни за что не сможет, рука не поднимется, разрушить родовое гнездо и выстроить что-нибудь более комфортабельное, просторное и современное. На самом же деле ей просто запрещено что-либо менять и перестраивать. Танюшу все еще греет надежда, что, устав от не очень обеспеченного существования преподавателя и невольной родительской нахлебницы, я обменяю кусочек наследия предков на кусочек благосостояния из кадушки Валюши.

Впрочем, если быть объективной, надо отдать должное Танюше, вовремя понявшей, что, орошая слезами умиления прогнившее крыльцо и облупившийся подлокотник кресла-качалки, я палец о палец не ударю, чтобы «принять меры», и буду смотреть, как перекашивается беседка и медленно врастают в землю стены, буду стареть вместе с этим домом, вспоминая прежние беспечные времена и счастье прожитых дней. Я не смогу прикрикивать на рабочих, ходить подбоченясь и тыкать кого-то носом в каждую трещину… На это есть Танюша и муж, активно подыгрывающий. Ей доставляет величайшее удовольствие прикрикивать, повелевать, царствовать. Моего ума хватает только на повальное обучение студентов-медиков иностранным языкам. Здесь равных мне на кафедре нет. Танюша корит меня за пассивность, предлагая найти хорошее место, «большие» деньги и не тратить время попусту в бесперспективном вузе. Бесперспективность состоит в том, что два года назад я пришла в мединститут, потому что надо было куда-то уйти, но всем торжественно обещала, что не стану зарывать свои способности, а только отдохну от интриг и брошусь снова в бой. Никуда я не бросилась, так и осталась сидеть у медиков и уже не ни с кем воевать. Все куда-то делось, испарилось и больше не интересует. Запал кончился. Сданная дача обеспечивает мне вполне сносный уровень жизни, и я не лезу в драку, просто плыву по течению и ничего не жду. Вранье. Жду, и еще как! Некоего, очень привлекательного и весьма популярного у женщин летчика, который не торопится вернуться ко мне.

Танюша ведет весьма насыщенную светскую жизнь. Она обожает сплетни, тряпки и дружбу со знаменитостями. Ее вечера разбавлены артистами, журналистами, музыкантами, людьми, как правило, не очень известными, но где-то промелькнувшими, которые с удовольствием выполняют роль свадебных генералов, когда за все заплачено. Мне обычно отводится роль переводчика, члена семьи и близкой подруги. У Танюши нет подруг, только приятельницы, общение с которыми каждый раз заканчивается мигренью и понижением жизненного тонуса. Жены «деловых» мужчин из кожи вон лезут, чтобы побольнее щелкнуть любимую подругу по носу, доказав, что супруг maechtiger[2], богаче и продвинутее. Мне всегда хочется подсунуть Танюше книгу под названием Wir alle spielen Theater

[3] или что-нибудь в этом ключе, но она так увлечена играми «кто кого», что, вероятнее всего, давно все сама знает, только не подает виду, ведь надо какими-то способами воздействовать на мужа. Танюша училась. Психология – это мне, потому что ничего другого нет, а у нее красный диплом и дом полная чаша, которую Коняев наполняет усердно. Он пасует перед женой (два семестра Бауманского: математика доконала), преклоняется перед ее образованием, происхождением, постоянно рассказывает сокрушенно, что Танюше помешали интриги расти дальше и сделать блестящую карьеру.

Танюша встретила нас у порога, затянутая в черное трикотажное платье. Имея практически неограниченные возможности, она никогда не научится выбирать платья на пару размеров больше и немного длиннее. Мое дурное влияние сказывается на ее любви к маленьким черным платьям. Мы стоим друг против друга, похожие как близнецы, одному из которых досталась и мощь, и стать в ущерб другому. Танюша смерила меня оценивающим взглядом и осталась недовольна.

Ее приятель поддерживает меня под локоть и слегка подталкивает вперед, словно чувствует мое желание капитулировать перед шумной разгоряченной компанией.

– Я с вами, – шепчет он на ухо.