Девственница для ковбоя (ЛП)

Глядя в его темно-карие глаза, я могла точно сказать, что он хотел меня. И знала я об этом уже давно. Я могла быть молодой, но мама всегда говорила, что душа у меня не юная. Мальчишки моего возраста никогда не интересовали меня, и это было мне ненавистно. Я хотела быть такой же, как все, и найти свою любовь, но этого так и не произошло. Однако в тот день, когда я увидела Брендона без рубашки на ранчо Джонсонов, перетаскивающего сено, я поняла, что мое тело, наконец-то, нашло того, кто его возбуждал.

Мне было шестнадцать, и моему брату Таю нужно было завести кое-какое оборудование, которое Брендон попросил ему одолжить. Я до сих пор помнила, как он выпрыгнул из кузова своего грузовичка, такой загорелый и покрытый потом. Я никогда не чувствовала столь сильного трепета между бедер до этого, но в тот день вид Брендона заставил мое сердце пульсировать в одном ритме с клитором. Мне пришлось скрестить ноги, чтобы найти хоть какое-то облегчение, надавив на киску швом джинсов. Когда Брендон подошел к моей стороне грузовика и снял шляпу, растрепанные светлые волосы упали ему на глаза, и мне пришлось прикусить губу, чтобы не застонать.

С тех пор Брендон стал героем каждой фантазии, которая когда-либо посещала меня. Я столько раз ласкала себя, представляя этого мужчину, что назвала свой вибратор в его честь. Он был небольшим и тонким, но судя по тому, что именно обтягивали джинсы Брендона, будущий папочка моего ребенка был упакован что надо.

– Я не делаю тебе одолжения, Долли. Ты выпила, и я хочу удостовериться, что ты в сохранности доберешься до дома, – его голос был низким, а словно поцелованные солнцем морщинки вокруг глаз делали Брендона похожим на Бреда Пита в фильме «Легенды осени».

– А в кровать ты меня тоже уложишь? – сказала я, смело прижимаясь к его телу, которое оказалось так близко к моему. Я выпила всего пару бокалов, поэтому моя обычная кокетливая манера поведения перешла в более активную стадию. – Хотя тебе следует быть осторожным, потому что я сплю обнаженной. Не хотелось бы, чтобы ты был вынужден делать что-то против своего желания.

Я видела, как челюсти Брендона сжались, и соблазнительно ему улыбнулась. Ничто не делало меня такой счастливой, как лишняя возможность поддразнить его.

– Да будь оно все проклято, – сказал он, обхватывая рукой мое запястье и утаскивая следом за собой к его грузовику.

– Не стоит так сердиться. Ты тоже можешь лечь спать голым, если это заставит тебя почувствовать себя луч... – но мои слова были оборваны, когда Брендон обхватил меня за бедра и, подняв, посадил в машину. – Спасибо, что помог подняться, папочка.

– Не называй меня так, – процедил он сквозь стиснутые зубы.

Брендон говорил мне это каждый раз, когда я так его называла. Иногда я еще звала его «папочка для будущего малыша», но обычно просто «папочка». Казалось, это пробирало его, как ничто другое, поэтому я не могла остановиться. Я случайно назвала его «папочка для будущего малыша» как-то раз, когда он приехал на ферму Блэйка за лошадью. Он тогда провел полдня у нас на ранчо, как, естественно, и я. В какой-то момент, когда я кормила ягненка, он подошел ко мне и спросил, можно ли ему присесть рядом. Я тогда пошутила, что ягненок – это наш малыш, и мы расхохотались, начав играть с животным, словно были его родителями. Это было глупо, но что-то зародилось в моем сердце в тот день, и с тех пор я не могла это отпустить.

Увидев его взволнованным, я тихо рассмеялась и приподняла брови, Брендон сжал челюсти, пока забирался в машину. Он хлопнул дверью и глубоко выдохнул, прежде чем повернуться ко мне.

– Долли, клянусь всем, что есть только святого на земле, что твой рот когда-нибудь доведет тебя до беды. И этот день очень скоро может наступить, – выражение, застывшее в его глазах, было таким напряженным, что я не смогла удержаться и надавила еще немного.

– А ты не скажешь, сколько точно осталось времени? Девочки любят конкретику, – я положила ладонь на бедро Брендона, и он дернулся от моего прикосновения.

Это было для меня довольно смелым шагом, учитывая, что я никогда раньше не дотрагивалась до мужчины подобным образом, не говоря уж о Брендоне – звезде моих грязных фантазий. Но текила придала мне смелости, так что я решила идти ва-банк. Склонившись, я прошептала прямо напротив его шеи, спрашивая то, что всегда желала узнать:

– Ты так злишься, когда я зову тебя «папочкой», потому что тебе не нравится, или как раз потому, что тебе это даже слишком по душе? – мои губы оказались настолько близко к его горлу, что задевали теплую кожу Брендона, заставляя его дрожать от моих прикосновений.