Девушка без имени

Мико-Мороженщик уже был готов к допросу: висел на дыбе, смотрел весело и проницательно. Лефевр разогнал младший персонал — несмотря на поздний час, помощников набежало человек десять, всем хотелось посмотреть на знаменитого живодера — и, оставив только секретаря, подошел к Мороженщику. Ведь встретишь такого на улице и не подумаешь, что он в свободное время зверски насилует женщин, а потом избивает их, чем придется. С таким интеллигентным, располагающим лицом сидят в библиотеках, конструируют дирижабли нового поколения и читают лекции в университетах.

— Имя? — спросил Лефевр. Мороженщик качнул головой так, что в его положении это все-таки было похоже на вежливый поклон, и ответил:

— Клод Ренард, к вашим услугам. Готов отвечать на все вопросы без применения подручных средств, — он посмотрел в сторону пыточного инструментария, заботливо выложенного около дыбы, и в его глазах мелькнуло нечто, похожее на страх. Далекий, почти неуловимый страх.

Лефевр кивнул.

— Ну и замечательно. Вас обвиняют в зверских убийствах шестнадцати девушек за последние два года и похищении ее высочества Алиты Сузианской и Гилимерской, — в горле запершило, и Лефевр машинально прикоснулся к шее. — Вам есть, что рассказать по этому поводу?

Ренард улыбнулся.

— Ее высочество — это ваша осведомительница? — Лефевр кивнул, и Мороженщик спокойно сообщил: — Она обещала помочь мне.

Секретарь презрительно хмыкнул и тотчас же снова опустил лицо к бумагам.

— Ее высочество не распоряжается в моей допросной, — холодно промолвил Лефевр. Алита все-таки молодец: убалтывала его, обещала горы золотые и тянула время. Не сдалась и не испугалась. Молодец. — Тут вам может помочь только честность.

— Разумеется, — произнес Ренард. — Да, господин следователь, я действительно убил всех этих женщин и похитил ее высочество Алиту. Впрочем, если бы не ваше внезапное появление с треском и блеском, то я бы ее отпустил. Она меня убедила.

Лефевр прикрыл глаза.

— Почему вы делали все это? — спросил он. — Страсть, доходящая до крайности? Ненависть к женщинам? Что?

Ренард вдруг криво оскалился и рванулся к Лефевру. Конечно, наручники удержали его, но резкое движение все равно производило впечатление. Секретарь охнул от неожиданности, а Ренард уставился в лицо инквизитора и негромко прошипел:

— Этот Клод просто дурачок. Больной человек с расстройством мышления. Я попал на него случайно и решил остаться.

Голос — неприятный, старческий, шипящий — не принадлежал Ренарду, и Лефевр ощутил мгновенный озноб, догадавшись, кто именно с ним говорит. Первым побуждением было схватить нож и загнать под сердце Мороженщика: Лефевр с трудом смог его подавить. Секретарь выронил перо и забормотал молитву. Он решил, что на дыбе висит одержимый, и демон, забравшийся в него, может вырваться в любую минуту.

— Здравствуйте, Винокуров, — прищурился Лефевр. — Как поживаете? Как книги продаются?

Во взгляде Ренарда мелькнуло искреннее уважение: он оценил соперника, и оценка оказалась высокой.

— Неплохо, неплохо, — сказал он. — Я доволен.

— Хитрая вы сволочь.

— Ну еще бы.

— Как же вы попали в голову Клода?

Ренард мечтательно ухмыльнулся.

— Верите ли, господин инквизитор, совершенно случайно. Про мое перышко вы уже в курсе, да? — Лефевр кивнул, и Ренард продолжал: — Я однажды подумал, что будет, если сказать ему: «Дорогое перо! Найди человека, который станет моими глазами и ушами в Сузе!» Я сказал, но оно не отзывалось пять долгих лет. А потом нашло этого Клода Ренарда, психически больного человека, и каким-то образом соединило наши сознания.

Секретарь опомнился и принялся записывать с такой скоростью, что перо заскрипело на все здание.

— Я еще много чего пробовал попросить у пера, — произнес Ренард, — но увы, больше ничего не вышло.

— Как оно вообще к вам попало? — поинтересовался Лефевр. Ренард задумчиво повел плечами и тотчас же скривился от боли, пронзившей тело.

— Купил у старьевщика. Мне понравился корпус из красного дерева, — ответил он. — А потом обнаружил, что им очень удобно писать разные истории. Вдохновение накрывало, образы так и мелькали. Я уже после догадался, что оно показывало ваш мир.

— Клод Ренард несчастный сумасшедший, — угрюмо сказал Лефевр. Желание загнать нож в убийцу появилось снова: пока еще слабое и тихое, но он знал, что оно станет крепче и настырнее. — Не стыдно было заставлять его убивать?

Ренард ухмыльнулся.

— Вы знаете, нет. Не стыдно. Он стал героем одной из лучших книжных серий нашего мира и получил бессмертие.

Лефевр понял, что сейчас ударит. Презрительное равнодушие Винокурова действительно было каким-то демоническим. Человек не может быть таким.

— Шестнадцать девушек погибли, — сказал он, стараясь сдерживать ярость, но она все-таки звенела в его голосе. — Шестнадцать девушек отдали свои жизни. Неужели это для вас ничего не значит?

— Шлюшки. Кому они нужны?

Лефевр вдруг увидел себя со стороны: рука все-таки взяла тоненький нож и полоснула Ренарда по груди. Неглубокая царапина тотчас же взбухла каплями крови, но Ренард не почувствовал боли — он рассмеялся и произнес: