Девушка из Англии

– Договорились. Рада была познакомиться, Чарли. – Она посмотрела мимо него на полковника Сингера, буравившего ее хмурым взглядом. – Мне лучше поскорей подняться на борт, пока Сингер не усадил меня в самолет силой.

– Я тоже рад был с тобой познакомиться, – Чарли протянул ей руку, а когда она взялась за нее, чтобы пожать, притянул девушку ближе к себе и крепко поцеловал в щеку. Кровь вскипела в ее жилах. Ощущение было волнующее, но приятное. – А может, у тебя найдется время черкнуть пару строк? А то мне пишет только мать и преимущественно о том, чтобы я не забывал надевать чистые носки.

– Хорошо, – пообещала Джоан, которой эта идея сразу понравилась. – Ладно, я напишу. Но предупреждаю: новости из Бедфорда могут оказаться не такими уж интересными.

– Меня интересует главным образом та, кто мне о них напишет, – парировал он. Затем ухмыльнулся и отпустил ее. – Бон вояж, Джоан Сибрук. Напиши о твоих планах, чтобы мы могли назначить свидание и выпить, как договорились.

Он отступил, пропуская ее к трапу, и тут Джоан захотелось сделать шаг вперед и остаться с ним. Чарли отошел к Роберту и Мэриан, когда пропеллеры пришли в движение и самолет медленно покатил по рулежной дорожке к началу взлетно-посадочной полосы.

Натаниэль Эллиот откинул голову на высокую спинку сиденья и закрыл глаза. Он выглядел усталым. Прежде чем он уснул, Джоан осторожно коснулась его руки и протянула кольцо с лазуритом:

– Мод его не взяла. Я полагаю, оно ваше.

Натаниэль уставился на перстень с выражением беспредельной грусти и покачал головой:

– Мне оно не нужно. Делайте с ним что хотите, мисс Сибрук. Сохраните, если пожелаете. – Он снова закрыл глаза.

Джоан примерила кольцо на мизинец правой руки. Оно подошло идеально. Она не знала, должна ли его носить и есть ли у нее такое желание, а потому, на время оставив кольцо на пальце, развернулась в кресле, чтобы помахать Роберту, Мэриан и Чарли. Она увидела, как Чарли положил письмо Даниэлю в карман рубашки, и обрадовалась, что брат его получит.

В нем она сообщала о своем намерении переехать от матери, вне зависимости от того, достанется ей место в Адене или нет. Она ставила Даниэля в известность, что знает об их разговоре с Олив, о котором ей рассказал Рори. И написала, что если мать не изменит решения, то потеряет еще и дочь. Вероятно, это звучало чересчур пафосно, и на самом деле она, пожалуй, никогда не сказала бы Олив ничего настолько прямолинейного, но смысл был ясен. Они все равно оставались семьей, и другой у них не было, и раз Джоан не могла воссоединить ее членов уговорами, то она чувствовала себя вправе принудить их к этому. Главное, она хотела заверить Даниэля, что между ними все оставалось по-прежнему. Они были брат и сестра. Она надеялась, что и Даниэль думает так же, несмотря на ее возмутительное вторжение в сферу его профессиональных интересов. «Когда ты поднимешься на вершину Джебель-Ахдара, – написала она, – не забудь помахать мне». Джоан старалась не думать о том, чтó этот момент будет означать для Салима.

К тому времени, как они поднялись в воздух, люди, стоящие на земле, скрылись в облаке пыли. Были видны только море, небо и горы, и Джоан смотрела на них по очереди, запечатлевая в памяти. На коленях она держала объемистую сумку, в которой находилась рукопись Мод. Девушка размышляла о том, что, когда придет время готовить ее к печати, она может сочинить к ней собственное послесловие, рассказывающее, как восторжествовала справедливость и стала известна истина и как Мод исчезла, словно джинн, совершив свое последнее чудо. Впрочем, это станет возможно лишь после войны, поняла Джоан. Лишь тогда она сможет написать обо всем откровенно, но даже в этом случае останутся вещи, которые никогда не будут напечатаны. Например, ее рассказ о Джалали и Салиме. Но она ни за что не позволит правде кануть в Лету, как это сделала Мод. Она вспомнила ее слова о том, как Джоан дала ей шанс все изменить, и поняла, что Мод сделала то же самое для нее. Если бы она не уговорила Джоан пойти в Джалали, если бы не помогла ей избавиться от привычки потворствовать своим страхам, Джоан, несомненно, уже находилась бы дома – по-прежнему помолвленная с Рори, покорно застрявшая в наезженной колее. И Джоан захотелось поблагодарить за это Мод Викери. Дольше всего девушка смотрела на покрытый дымкой горный массив, отступавший все дальше и дальше. Джебель-Ахдар, Зеленая Гора, на которую она забралась – первой из всех европейцев. Ее темные вершины пребывали в вечном покое, и когда Джоан наконец повернулась к ней спиной, лицом к кабине пилотов, это означало, что она готова к дальнейшему путешествию. В добрый путь, – подумалось ей.

Послесловие автора