Девушка по имени Августа

«Но ведь и раньше приглашали, – возразил самому себе Александр. – И все было нормально, никаких проблем. Кто же мог знать?»

А вот господин Дегтярский мог знать. Даже не «мог», а «обязан» был знать. Если пациент довольно известная в Питере личность и дело у него такое «деликатное», то вряд ли бы он рискнул обращаться под чужим именем в клинику своего города. Он бы, скорее, в Москву уехал оперироваться под чужим именем. Или, например, в Екатеринбург. Или в Киев. Короче говоря, куда угодно, только бы подальше от Петербурга, где многие знают, как его зовут на самом деле. Операция была хоть и сложной, но без чего-то сверхъестественного. Такую в любом крупном городе можно сделать спокойно, были бы деньги. А он в Петербурге оперировался. У приглашенного из Москвы врача. А все остальные участники операции тоже были приглашены со стороны? Или там, в «Прогрессе», круговая порука?

Медсестры – еще ладно. Многие из них приезжают на заработки из других городов и могут не знать в лицо «видных питерцев». Да и не особенно вглядываются медсестры в лица пациентов. Другое дело – врач, который делает операцию. Он лицо пациента изучает до мельчайшей черточки. И память на лица у пластических хирургов цепкая. А уж про главного врача клиники говорить нечего – ему по статусу положено вращаться в «высшем обществе», рекламировать свою клинику, привлекать новых клиентов и все такое. Чтобы он-то, да не узнал Альберта Радиевича? Ладно, допустим, что он его действительно не узнал, но вряд ли Альберт Радиевич настолько глуп, чтобы на это рассчитывать. Вероятность того, что не узнает, куда меньше того, что узнает, а уж Альберту Радиевичу положено уметь хорошо просчитывать вероятности. Иначе бы он давным-давно отбывал срок или лежал на Северном, Южном или еще каком другом питерском кладбище. Нет, Анатолий Викторович был в курсе и сознательно подставил Александра. Да что тут гадать! Дегтярский же сказал, что Сергей Иванович его давний знакомый, поэтому-то он сам не хотел оперировать. Александр сгоряча забыл об этом. Дегтярский и сам бы прооперировал, только ему для этого был нужен опытный ассистент, которого под рукой не имелось. Вот и пришлось приглашать Александра, выдумывая близкое знакомство как отмазку. Ассистировать в другой город никто из профессионалов не поедет, смешно это, нелепо, а кого-то из питерских специалистов Дегтярский на роль ассистента приглашать не хотел. Вот и вывернул ситуацию наизнанку – вы оперируйте, а я вам стану ассистировать.

Вот ведь мерзавец! Ох, недаром въедливые глазки у него бегали все время! Разве так можно? «Не волнуйтесь, Александр Михайлович, все послеоперационное ведение мы обеспечим на самом высоком уровне…» Мавр сделал свое дело, мавр может валить обратно в Москву, а мы тут сами разберемся. Сами с усами, да…

Подставлять ближнего вообще гадко, мерзко и подло, но если этот ближний – твой коллега-врач, то поступок приобретает особо неблагоприятную окраску. Сколько говорено и писано о корпоративной этике, корпоративной солидарности, некоторые даже о корпоративных заговорах упоминают, а на самом деле как не было в отечественной медицине ничего корпоративного, так и нет. Есть система «рука руку моет», не более того.

Эмоции бурлили и рвались наружу, но что толку в эмоциях? Конечно, Александр этого так не оставит. Он сейчас же… нет, сейчас уже поздно, двенадцатый час как-никак, поэтому он позвонит Анатолию Викторовичу завтра утром, выскажет в корректной форме все, что он о нем думает! А сейчас надо немного успокоиться…

Для того чтобы успокоиться, нет способа лучше каллиграфии. Вдумчиво разотрешь в чашке палочку туши, так же вдумчиво разведешь ее водой, вдумчиво макнешь кисть, вдумчиво выведешь первую линию, затем вторую…

Иероглиф «шоу», символизирующий долголетие, требует твердой руки и душевного спокойствия. Особенно в классическом своем написании. Особенно если не рисовать на листе бумаги один большой иероглиф, а покрывать его множеством мелких. Задача усложняется – здесь каждый иероглиф должен быть безупречен не только по форме, но и по размеру. Десять столбиков по десять иероглифов, и можно будет с почтением дарить этот лист на день рождения хорошему человеку. Сто иероглифов «шоу» – это не просто пожелание долголетия, а пожелание долголетия, граничащего с бессмертием… На девятом по счету листе бумаги дело пошло как надо. Казалось, что одинаковые и совершенные иероглифы расползаются по бумаге сами собой, без участия Александра. Нарисовав в нижнем правом углу последний иероглиф, Александр отложил кисть, удовлетворенно кивнул и вернулся к размышлениям.