Девушка по имени Августа

Перед тем как ступить на «дорогу» – полоску, отделяющую песочницу от придомового тротуара, Саша, как и учили, посмотрел по сторонам – не едет ли какой автомобиль. Он чуть-чуть замешкался с переходом «дороги», и это спасло ему жизнь, потому что буквально секундой позже из-за угла вылетел оглушительно тарахтящий мотоцикл. Вылетел и на огромной, как показалось Саше, скорости промчался мимо него. Так, на Сашиной памяти, по двору никто не ездил. Да и вообще никому не приходило в голову использовать людный двор для сквозного проезда с одной оживленной улицы на другую, ведь рядом тянулся гораздо лучше подходящий для этой цели переулок. По двору ездили соседи-автовладельцы, которых в то время в буквальном смысле, без преувеличения, можно было бы пересчитать по пальцам, и ездили осторожно, со скоростью пять километров в час. Двор, как-никак, люди. Незнакомый кретин (по-другому его Александр и не называл) вызвал нечто вроде идиосинкразии к мотоциклам – стойкую нелюбовь в сочетании с опаской. Александра никогда не тянуло поездить на мотоцикле, он с большой опаской относился к мотоциклам на дороге, а вопрос «а у тебя есть мотоцикл?» ввергал его в легкий ступор. Как-то раз одна из подруг подарила ему 23 февраля мотоциклетный шлем, сказав, что главное – это начать, сначала шлем, потом перчатки, а потом и мотоцикл. Ну не знала она про особые отношения Александра с мотоциклами, потому что он ей об этом не рассказал, и действовала из самых лучших побуждений. Подарок провисел в коридоре все то время, пока продолжались отношения с дарительницей, а как только они закончились (шлем тут был ни при чем), Александр с огромным облегчением от него избавился, чтобы не напоминал лишний раз то, о чем вспоминать не хочется. Вынес во двор и оставил на лавочке. Поднялся домой, выглянул в окно, а шлема уже не было. Лепота!

– Сбор в двенадцать у Аничкова моста, на дальней от тебя стороне. Наташка будет в пронзительно-оранжевой бейсболке, а еще рядом с ней буду стоять я. Так что узнать будет легко.

– Мимо пронзительно-оранжевой бейсболки пройти невозможно, – пошутил Александр.

– Нахал! – возмутилась Августа. – Вот возьму и не приду!

Александр думал, что она придет с сыном, но оказалось, что у Дани своя субботняя программа – его пригласил в гости друг.

– Это на весь день, – сказала Августа. – Наших мушкетеров трое, поэтому мы чередуем гости по графику, чтобы сходить с ума не чаще, чем раз в три недели. Мне легче всего, я им все разрешаю, поэтому они не особо шумят и не сильно хулиганят. В прошлый раз всего-навсего холодильник зубной пастой изрисовали. Я его даже сфотографировала на память.

Только очень хорошие люди могут позволить детям разрисовать холодильник зубной пастой, да еще сфотографируют его на память.

– Покажи при случае, – попросил Александр. – Обожаю подобную живопись.

Подруга Августы Александру понравилась. Милая, улыбчивая, глаза добрые. Таких еще называют «женщина без острых углов». Рассказывала она хорошо – плавно, неторопливо, без присущей большинству экскурсоводов авторитарной назидательности и не пересыпая свою речь датами и именами. Некоторые как заведут: «В этом доме с такого-то по такой год жил князь такой-то, потомок такого-то, а дом напротив с такого-то по такой год принадлежал графам таким-то и здесь бывали тот-то, тот-то и тот-то…» И все это профессиональной речитативной скороговорочкой, вгоняющей в транс. Александр вообще-то относился к людям, предпочитающим чтение слушанию, но некоторых рассказчиков слушал с удовольствием, как, например, сейчас.

Александра радовала солнечная погода с редкими облачками, не представлявшими никакой опасности, а только лишь оживлявшими небо. Еще больше его радовала Августа, а еще радовала перспектива беззаботного уик-энда. Дурной сон забылся окончательно, словно и не было его вовсе.

Экскурсантов было мало – всего шесть, вместе с Августой и Александром. Ничьих имен Александр при знакомстве толком не разобрал, потому что рядом с местом сбора два музыканта – саксофонист и аккордеонист – устроили настоящую какофонию. Две женщины, лет сорока и лет двадцати – мать и дочь, и семейная пара – розовощекий толстяк и его столь же обильная телом, но менее розовощекая жена. Толстяка Александр сразу же классифицировал как все знающего и во всем разбирающегося лучше всех. Таких видно по надменно-ироничному взгляду и по особой, горделивой посадке головы. Они обожают употреблять в разговоре с врачом профессиональные термины, смысл которых не всегда им ясен, и важно повторять через слово «я немного разбираюсь в медицине», хотя нисколько в ней не разбираются. Александр предпочитал ставить таких на место сразу. Корректно, но сразу. У него был особый метод – он начинал общаться с «всезнайками» так, словно те и впрямь были профессионалами. Самые стойкие не выдерживали и пяти минут, смущались (некоторые даже краснели) и просили: «Объясните, пожалуйста, попроще, а то мне непонятно».