Девушка с букетом

К столику пробирались Гарольд и Марта, одинаково долговязые, веснушчатые и довольные жизнью.

– Присядьте передохните, – предложила Варя, заметив, что они запыхались, и убрала собаку со стула. – Торопитесь куда-то?

Ей тоже было приятно их видеть – как всегда бодрых и куда-то стремящихся. Переводчицы с ними уже не было. Наверное, совсем освоились за эти дни. Поговорили о погоде, о празднике, о том, откуда у Вари взялась эта чудесная игрушка, – говорили в основном по-русски, Гарольд лишь время от времени переводил жене отдельные фразы, а общий смысл та уже сама улавливала, – и о том, что скоро в обратный путь, а им не хочется уезжать. Марта, раскрыв бумажник, доверительно показала Варе фотографии тех, кто ждет их дома, – пышный рыжий кот на одной и веснушчатый очкарик на другой, взрослый сын Марк. Один присматривает за другим, пока они путешествуют, пояснила Марта. Потом они с Гарольдом заговорили по-немецки так быстро, что трудно было разобрать, и Гарольд перевел этот разговор теперь уже для Вари, трогательно смущаясь:

– Он много времени работает и пока не имеет семья. Марта говорит – ему надо знакомиться с такой девушкой, как вы. Варя, приезжайте к нам в гости.

Варя без всякого смущения поблагодарила и стала расспрашивать про кота, сама удивляясь: раньше бы она тут же примерила к себе и очкарика, и Гамбург – а теперь вдруг это оказалось неинтересным и ненужным. Затем она пожелала Гарольду с Мартой счастливого пути – немцы должны были бежать на какую-то экскурсию. И они расстались.

Но едва они ушли, как Варе снова пришлось здороваться и рассказывать про свой приз.

* * *

Дарья Васильевна нарядилась и сделала прическу, но не узнать ее было невозможно – глазки-вишенки так же ласково улыбаются, и вся она такая же уютная, как на кухне, в доме Павлика Медведева.

– Ну, теперь все спокойно у вас, – обнадежила она Варю, – поймали ведь этих-то – ну, бандитов, которые иконы у старушек воруют. Или не знаете?

Должно быть, увидев Варю, домработница Павлика сразу вспомнила о криминальном происшествии, которое казалось теперь таким давним. Но это не испортило Варе настроения, и она ответила, что ничего не знает, прекрасно понимая, что на нее сейчас обрушится лавина информации. Но Дарья Васильевна была такая милая, так искренне за нее волновалась и так торопилась поделиться этой самой информацией! Всплеснув руками, со словами «да вы что!» она уселась на тот же самый стул, на котором только что сидел Виктор, и солнце так же светило ей в лицо, гладя нежный абрикосовый пушок на щеке.

– Икону ведь у нее искали, поэтому и разворотили все – ту самую, чудотворную, – сразу же доложила она. – Как какую? И этого не знаете? Ну, тут целая история. Икону эту еще Нюрина бабка нашла. Веретенниковы тогда на Бору у самого озера жили и белье там полоскали на мостках, теперь такое только в телевизоре показывают… Ну, пошла она – Нюркина бабка, только молодая еще, – с бельем, и нашла в воде икону. Приплыла неизвестно откуда. Может, по ручью – он тогда глубокий был и быстрый, может, с того берега, где церковь в усадьбе. Все сбежались глядеть. Одни говорят – благословение Божье, других сам лик смутил – грозен Победоносец-то. Там же Георгий со змеем и с копьем изображен. Подсказывали даже – отдайте в церковь. Но бабкина мать, конечно, домой унесла…

– А чего чудотворного-то? – не выдержала Варя неторопливости повествования. Хотя она и родилась, и выросла в Белогорске, всех местных былин не знала – ее родители приехали сюда по распределению, как и почти все с Научной улицы. И конечно, больше знали о бывших владельцах Благовещенской усадьбы, о которых можно было прочитать в «Белогорских вестях», и о прочих выдающихся личностях, чем о простых старожилах.

– Как чего? – Глазки-вишенки еще больше округлились. – Охранная икона-то оказалась. Все их мужики, кто на войну уходил, все домой вернулись, все живые! – И Дарья Васильевна перечислила, загибая пальцы, все войны – и Первую мировую, и Гражданскую, и Великую Отечественную, не забыв даже Русско-японской и финской, и всех мужиков Веретенниковых, стараясь не перепутать, кто чей муж, сын или брат. – Все! Тогда и поверили! А война с фашистом когда шла – так все к ним ходили, чтобы помолиться перед этой иконой за своих.

– И что, помогало? – спросила Варя.