Девушка с Легар-стрит

Лампочки над моей головой вспыхнули снова, двери у меня за спиной со стуком распахнулись. Я обернулась. В дверном проеме стояла моя мать, на мое счастье, в коротком халатике, закрывавшем боˆльшую часть ее тела.

– Он был здесь, не так ли?

Я не стала притворяться, будто не знаю, кого она имеет в виду.

– Да. Он меня разбудил и привел сюда. – Я указала на стену позади себя. – Он сказал, мол, то, что я ищу, находится здесь. И даже процитировал последнюю строчку с могильного камня бабушки: «И волны прячут нашу вину».

Мать нахмурилась и шагнула ближе.

– Твои щеки пылают, а глаза блестят. – Она пристально посмотрела на меня. – Он прикасался к тебе?

Я кивнула и, вспомнив, как мне было приятно, покраснела еще больше.

– Да. Он делал это и раньше, несколько дней назад. Но он не делал мне больно.

Она покачала головой и села за стол:

– Разумеется. Он бы не посмел.

Я села напротив:

– Что ты имеешь в виду?

На ее губах играла легкая улыбка:

– Он джентльмен.

Я прикусила губу, с удивлением – и с облегчением – осознав, что мать единственная, с кем я могу говорить о таких вещах.

– Софи нашла в бабушкином столе дневник. Но я не думаю, что это ее. Софи считает, что ему, по крайней мере, лет сто, если не больше.

Мать выгнула бровь, ожидая, что я добавлю что-то еще.

– У меня пока не было возможности его прочитать, но когда я листала страницы, то наткнулась на запись про солдата-гессенца. И как, по мнению той, что вела дневник, он ее защищал. – Я в упор посмотрела на мать. – Похоже, он здесь давно защищает обитателей дома.

Она покачала головой.

– Не просто обитателей. Женщин. – Она снова нахмурилась. – Но то, что он сейчас прикасался к тебе… – Она прикусила нижнюю губу, как будто заставляя себя умолкнуть.

– Говори. – Мой голос прозвучал гораздо резче, чем я хотела. Увы, я слишком долго жила, мучаясь вопросами без ответов, и вряд смогу жить дальше, мучаясь еще одним.

– Это означает, что ты стала сильнее. Ты всегда была маяком, но теперь ты светишь еще ярче. – Ее пальцы беспокойно побарабанили по столу. – Этим потерянным душам, ищущим свет, найти тебя гораздо легче. Ты всегда должна быть начеку.

– Но какое это имеет отношение к тому, что он прикасался ко мне? – Взглянув на мои обнаженные руки, я увидела, что они покрыты гусиной кожей.

Мать подалась вперед:

– То, что они захотят питаться твоей силой, чтобы самим стать сильнее. И не только те, которые не причиняют нам никакого вреда.

Я вздрогнула, вспомнив, что случилось, когда я была одна в кухне.

– Когда ты была в Нью-Йорке, произошел один случай. Девушка с корабля… она была здесь. Она поцарапала меня. Но пришел солдат и прогнал ее.

Мать потрогала мою щеку. Ее большой палец нежно поглаживал мне кожу, лоб собрался тревожными складками. Я не стала отстраняться.

– Но почему сейчас? Что изменилось?

Она опустила руку, затем подвинула к себе сахарницу и, сосредоточив на ней взгляд, принялась двигать ее кругами по столу.

– Ты стала старше, твои способности сделались сильнее независимо от того, хочется тебе этого или нет, независимо от того, пользуешься ты ими или нет.

Я знала: она еще не закончила, и потому молчала, ожидая, что она скажет дальше.

– И потому, что я здесь. Мы вдвоем похожи на костер в темноте. Вещи не будут долго молчать. Спокойствие продлится недолго.

– Это то, чего нам хочется, я правильно поняла? Потому что тогда мы вынудим их уйти.

Сглотнув комок в горле, она кивнула и продолжила кругами водить по столу сахарницей.

– Обычно так оно и бывает. – Я накрыла ладонью ее руку, чтобы она прекратила.

– Ты что-то от меня скрываешь?

Она посмотрела на меня. В ее глазах застыла такая печаль, что я не сразу убрала руку.

– Почему ты думаешь, что я от тебя что-то скрываю?

Глядя ей прямо в глаза, я откинулась на спинку стула и сложила руки на коленях.

– Потому что я помню еще с детства, еще до того, как ты ушла. То, как ты смотрела на меня. Как вопросами отвечала на мои вопросы или же спешила сменить тему. Это было сродни тому, как на Рождество вы прятали подарки по всему дому, чтобы мне было труднее их найти. Только это ведь было не Рождество, не так ли?

Мать на мгновение опустила взгляд.

– Я рассказала тебе все, что мне известно, Мелли. Я не знаю, кто эта девушка, но подозреваю, что она здесь уже давно, еще до моего рождения. И я знаю твоего гессенского солдата. Он был здесь, когда я была ребенком, но я также не знаю, кто он такой. Только то, что он, похоже, кого-то здесь оберегает. Это все, что мне известно. – Она улыбнулась печальной, слабой улыбкой. – И он ни разу не прикоснулся ко мне.

Мы пристально посмотрели друг на друга. Мать отвела глаза первой. Ее взгляд упал на стопку фотографий, которые я оставила на столе. Она начала неторопливо перебирать их, пока не остановилась на фото моей бабушки у окна.

– Посмотри, каким манящим маяком ты была еще в детстве.

Длинным красным ногтем она постучала по фотографии, указывая на скопление белых точек, которые, по мнению моего отца, означали неисправную камеру.