Девушка с обложки

— Я в этом и не сомневался — ведь мы работаем в тесном контакте, не так ли?!

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Из дневника Клодин Бейкер:«...Сживотными порой куда легче договориться, чем с людьми!»...

Разбудил Клодин в семь утра телефонный звонок. Еще не до конца проснувшись, она подняла трубку и сонно пробормотала:

— Алло?

— Здравствуйте! Как там моя Сильвочка? — раздался из трубки бодрый женский голос. — Это Марта Крелль говорит — а вы Клодин, да? Мне Жери вчера звонил. Ну, как она там?

— Вчера поужинала нормально. И львят покормила. А сейчас... подождите минуточку, — Клодин положила трубку на тумбочку, вылезла из постели и босиком подбежала к двери, ведущей в «резиденцию» Сильвы; отперла, заглянула туда — львица лежала на боку на матрасе, у ее живота приткнулись два пятнистых комочка[4].

Вернувшись, доложила:

— Сильва лежит, и львята тоже. Похоже, сосут.

— Отлично! Если вы не возражаете, я вам буду звонить примерно в это время, узнавать, что и как. Запишите мой телефон и, если что, тоже звоните.

Клодин послушно записала телефон, и лишь когда Марта попрощалась и повесила трубку, спохватилась, что не спросила у нее — не найдется ли в доме что-нибудь почитать. Ну ничего, это можно сделать и завтра.

Следующий звонок раздался через полчаса.

— Здравствуйте, меня зовут Арлин...

К этому времени Клодин уже окончательно проснулась, приняла душ и выпила чашку кофе — поэтому бойко отрапортовала, что вчера львица поела, львята сосали, все выглядят бодрыми и здоровыми и сейчас для Сильвы размораживается в микроволновке утренняя порция мяса.

— Не забывайте сыпать ей витамины! — напомнила Арлин. — Я вечером, наверное, заеду — часиков в семь.

— Да, конечно, — кивнула Клодин, искренне надеясь, что к семи часам она успеет вернуться — сегодня ей многое предстояло сделать.

Субботний вечер она провела, обживая свое новое пристанище и стараясь не думать ни о чем плохом. Хватило с нее и паспорта...

В первый момент, обнаружив, что его нет в сумке, Клодин сама себе не поверила: как же так, он ведь там все время лежал! Вытряхнула содержимое сумки на тахту и еще раз пересмотрела: косметичка, крем для рук, томик Корнелла Вулрича в мягкой обложке, кошелек, авторучка и водительские права. Кроме того — блокнот, который она называла дневником и записывала в него все что попало: и расписание съемок, и какие-то пришедшие в голову мысли, и события дня, если таковые заслуживали внимания. Глаза невольно скользнули по последней записи: «В Париже соскучиться просто невозможно!» — теперь это звучало как издевательство.

На дне сумки завалялась еще резинка для волос и несколько визитных карточек, где на плотной бумаге «под кожу» было бронзовыми буквами написано «Клаудина», а ниже — телефон ее агента. Все. Паспорта не было.

Между тем Клодин точно помнила, что еще утром видела его и с тех пор не вынимала. Оставался один, не самый приятный вариант: паспорт выпал во время драки в квартире Макса, когда сумка валялась на полу и ее пинали ногами все, кому не лень.

И что теперь делать?

Это было еще одно «И что теперь делать?» в списке, включавшем в себя Дино, спецслужбы, убийц, вещи, полицию — а теперь вот, вдобавок, и паспорт...

Сильва, как оказалось, была заядлой телефанаткой. Стоило включить телевизор, как она приходила и распластывалась на ковре, устремив взгляд в экран, содержание передачи при этом значения не имело — хоть новости, хоть комедия, хоть мультфильм.

Конечно, Клодин в любой момент могла закрыть дверь в соседнюю комнату, но ей не хотелось лишать животное удовольствия. И кроме того, это было ужасно здорово: сидеть, смотреть телевизор — и знать, что рядом лежит настоящая львица. Жаль, что у нее нет фотоаппарата, а то ведь потом рассказать кому-нибудь — не поверят!..

Правда, как выяснилось, воспитанность Сильвы она несколько переоценила. Раскрылось это, когда Клодин принесла в комнату свой завтрак — пару тостов с подсоленным творогом и кусочками свежего огурца — поставила на столик и пошла на кухню за кофе.

И вернувшись, обнаружила пустую тарелку.

Сильва лежала на тахте и облизывалась.

— Где мои тосты?! — сердито спросила Клодин. Вопрос был риторический — не львята же их съели, в самом деле!

Львица спрыгнула с тахты и неспешным шагом направилась к двери. На пороге оглянулась — Клодин могла бы поклясться, что на морде у нее было такое выражение, будто она сейчас захихикает.

Пришлось делать тосты заново...

Из дома Клодин вышла часов в десять — предварительно, согласно оставленным ей инструкциям, дав Сильве погулять по двору, поточить когти и поиграть с мячом — специальным, большим, кожаным; не надутым воздухом, а набитым чем-то вроде пенопласта.

На улице было светло и тихо — ни прохожих, ни машин; накрапывал дождик, редкий и теплый.