Девушка с татуировкой дракона

Когда ей исполнилось тринадцать, суд, следуя закону об опеке над несовершеннолетними, постановил, что Лисбет Саландер следует направить для стационарного лечения в детскую психиатрическую клинику Святого Стефана в Уппсале. Суд принял это решение в основном потому, что ее признали подростком, имеющим психические отклонения, выражающиеся в проявлении опасной жестокости по отношению к сверстникам, а возможно, и к себе самой.

Такой вывод опирался скорее на формальные эмпирические оценки, чем на тщательно проведенный анализ. Любые попытки со стороны врачей, властей или представителей общественности побеседовать о ее чувствах, внутреннем мире или состоянии здоровья Лисбет воспринимала в штыки: упорно молчала, разглядывая пол, потолок и стены, скрещивала руки на груди и отказывалась участвовать в психологических тестах. Она откровенно сопротивлялась любым попыткам ее измерять, взвешивать, исследовать, анализировать и воспитывать. Точно так же Саландер относилась и к учебе в школе – ее могли отвести в класс и приковать цепью к парте, но никто не смог бы уговорить ее не затыкать уши или взять авторучку, чтобы писать на уроках. Лисбет так и бросила школу, не получив аттестата.

Так что само по себе тестирование ее интеллектуальных способностей было сопряжено с большими трудностями. Общаться с закрытой Лисбет Саландер было чрезвычайно тяжело.

В том году, когда ей исполнилось тринадцать, было также принято решение о выделении ей наставника, который помогал бы соблюдать ее интересы, пока Саландер не достигнет совершеннолетия. Таким человеком стал адвокат Хольгер Пальмгрен, который, несмотря на первоначальные сложности, сумел все-таки добиться результатов там, где не преуспели профессионалы – психологи и врачи. Со временем ему удалось заслужить доверие этой непростой девушки и даже некоторую ее симпатию.

Когда Лисбет исполнилось пятнадцать лет, врачи пришли практически к единому мнению, что она не проявляет видимой жестокости по отношению к окружающим и не представляет непосредственной опасности для самой себя. Поскольку ее семью признали неблагополучной, а родственников, которые могли бы о ней позаботиться, не нашлось, было решено, что путь Лисбет Саландер из детской психиатрической клиники Уппсалы к обществу должен пролечь через приемную семью.

Путь этот, впрочем, оказался тернистым. Из первой приемной семьи она сбежала уже через две недели. Семьи номер два и номер три отпали очень скоро. После чего Пальмгрен затеял с ней серьезный разговор и со всей прямотой объяснил, что если она будет продолжать в том же духе, то наверняка вновь окажется в каком-нибудь казенном доме. Угроза подействовала, и Лисбет смирилась с семьей номер четыре – пожилой парой, проживавшей в районе Мидсоммаркрансен.

Однако это не означало, что она исправилась. Семнадцатилетнюю Лисбет Саландер четыре раза забирали в полицию: дважды она оказывалась настолько пьяной, что ей потребовалась неотложная медицинская помощь, и один раз она несомненно находилась под воздействием наркотиков. В одном из этих случаев Лисбет, пьяная вдугаря и полураздетая, находилась на заднем сиденье машины, припаркованной на набережной Стокгольма, причем в обществе столь же нетрезвого мужчины, значительно старше ее.

В последний раз Саландер забрали в полицию за три недели до ее восемнадцатилетия: будучи вполне трезвой, она перед турникетами станции метро в Старом городе врезала какому-то мужчине ногой по голове, и ее задержали за причинение физического ущерба. Свой поступок Лисбет объяснила тем, что мужчина приставал к ней, а поскольку выглядела она скорее на двенадцать лет, чем на восемнадцать, Саландер решила, что мужик – педофил. Конечно, если считать, что она вообще что-либо объясняла. Ее слова, однако, подтвердил какой-то свидетель, и в результате прокурор закрыл дело.

Тем не менее ее биография не давала окружающим покоя, и суд вынес решение о проведении судебно-медицинской экспертизы. Поскольку Лисбет не изменяла своим привычкам и отказывалась отвечать на вопросы и участвовать в обследованиях, врачи, консультировавшие социальную службу, сформулировали свой вердикт, основанный на «наблюдениях за пациенткой». При этом осталось неясным, что конкретно могли дать наблюдения за девушкой, молча сидевшей на стуле, скрестив руки и выпятив нижнюю губу. Но сомнений не оставалось: Саландер страдала психическими отклонениями, так что требовалось принять серьезные меры. В заключении судебных медиков было назначено лечение в закрытом психиатрическом учреждении. К тому же исполняющий обязанности руководителя муниципальной социальной службы в письменной форме полностью соглашался с результатами экспертизы.